Идея законодательного введения наказания за незнание государственного языка для граждан Казахстана не нова – ее то и дело озвучивают, начиная с 1990-х. Но сегодня это приобретает более агрессивные формы, и вместо «не знаешь – научим» все чаще звучит «не хочешь – заставим». Особо ретивые поборники казахского языка оправдывают подобный «силовой» подход опытом других стран бывшего «совка» - Эстонии, Украины, Грузии… Мол, только казахи в ущерб своим национальным интересам продолжают нести знамя языковой толерантности. А потому – «надоело, хватит!» Но возможно ли такими методами добиться повсеместного применения казахского?

Пустой «базар» или реальная перспектива насильственной казахизации?

Новое звучание сегодня приобретает пусть и изрядно побитая молью, но все еще хранящая признаки актуальности идея введения института так называемой «языковой полиции» - некоего карающего органа, призванного штрафами либо иными мерами воздействия «прижать к ногтю» всех тех, кто всуе употребляет «чужеродную» речь. Когда-то с этим лозунгом на митингах красовался классик отечественного национал-патриотического движения Мухтар Шаханов. Заплывать «за буйки» он, конечно, опасался, предпочитая регулярно стричь дивиденды на такого рода нетленке, но, тем не менее, двигал инициативу в массы, обрастая все новыми и новыми сторонниками.

Сегодня на смену Шаханову пришла новая плеяда, призывающая так же, как и он когда-то, огнем и мечом заставить уважать, любить и учить государственный язык. Особой смелостью молодая поросль тоже не отличается. Мало того, в отличие от закаленного старшего поколения, она при малейшем «шухере» готова прятать голову в песок, обреченно выставляя напоказ причинное место. Тем не менее, и ей удается словить свою минуту хайпа. Достаточно вспомнить, например, что совсем недавно, в ходе «нуротановского» праймериз, таразский кандидат Биржан Соктай представил свою политическую программу, одним из главных пунктов которой стало создание «языковой полиции», необходимой, по его мнению, для «подъема авторитета казахского языка в обиходе».

Прозвучало это громко, в соцсетях тут же пошла стенка на стенку, чтобы разобрать на атомы и молекулы агитку самобытного претендента. Одни яро поддерживали инициативу и откровенно почесывали кулаки в предвкушении начала давно назревшей войны, другие крутили пальцем у виска: «Ещё бы придумать полицию, отслеживающую наличие мозгов в голове...Нет мозгов - сиди в тюрьме». Сам же Соктай откровенно испугался поднятой волны и, когда на него вышли журналисты, быстро включил «заднюю скорость», дав понять, что ничего крамольного он не имел в виду. «Я не предлагаю в один миг взять и создать этот орган, - говорил он в комментарии Интернет-изданию RATEL.KZ. - На это должно уйти примерно два-три года. У нас очень много госучреждений, которые создаются, а потом закрываются. Поэтому создать - не проблема. Одной из задач новой полиции будет контроль над правильностью написания всех вывесок, билбордов и других рекламных и информационных табличек. Иногда их перевод доходит до кардинального изменения смысла, а то и вообще не поймешь, о чем хотели сказать авторы надписей. Я также хочу добиться внедрения обязательного знания государственного языка для поступающих на госслужбу».

Словом, было бы смешно, если б не было так грустно. Судя по биографии, Соктай – человек образованный, был пресс-секретарем акима одной из областей, помощником руководителя региона, а потому не мог не знать, что правильность написания вывесок, табличек у нас уже давно является объектом контроля со стороны Комитета по языковой политике Министерства культуры и спорта, а также соответствующих управлений и отделов на местах. К тому же сегодня существуют все необходимые рычаги для наведения порядка в этой сфере. Скажем, в начале нынешнего года вступили в силу изменения, внесенные в Закон «О языках», – они устанавливают жесткие требования к орфографическому оформлению и аутентичности текстовой и визуальной информации, предусматривают усиление контроля за соблюдением этой части законодательства. Так что дубинки не нужны – достаточно просто соблюдать закон. 

Что касается всего остального… Как человек, немало проработавший в госорганах, Соктай должен прекрасно знать, что обязательным условием поступления на государственную службу является определенный, соответствующий квалификационным требованиям, уровень владения государственным языком, и все претенденты по закону обязаны сдать языковой тест. В то же время пункт 5 статьи 16 Закона «О государственной службе» четко гласит: «Не допускается установление при поступлении на государственную службу какой-либо дискриминации по мотивам происхождения, социального, должностного и имущественного положения, пола, расы, национальности, языка, отношения к религии, убеждений, места жительства или по любым иным обстоятельствам». Словом, и тут у того, кто решил реанимировать мечту о «языковой полиции», вышло по нулям.

Как ни крути, но создание карательной структуры в формате, предложенном Соктаем, попросту бессмысленно без кардинального пересмотра законодательства и его основы – Конституции. А это, несмотря на митинги и петиции с такими требованиями, пока выглядит бесперспективной затеей. Одним словом, «пустой базар», который при всей своей бестолковости, тем не менее, ведет к рождению «вихрей враждебных». А там недалеко и до ситуации «в бой роковой мы вступили с врагами»…  

«В печь» их, или Как незнание языка до кулаков доводит

Буквально на днях общественная активистка, защитница Кок-Жайлау, блогер Салтанат Ташимова, по ее словам, пострадала за плохое знание государственного языка. «Еду на 207 автобусе, спрашиваю на русском языке, мне водитель отказался отвечать на русском языке, - рассказала она на своей странице в «Фейсбуке». – Говорит, если на казахском языке скажу, то он ответит! Из-за агрессивного ответа я принципиально не стала спрашивать на казахском, ведь я имею право говорить на двух языках! И на языке межнационального общения! Бабка (скорее тетка) и молодая женщина… стали меня оскорблять по-всякому! И я решила снимать на видео, чтобы потом меня не обвинили черт знает в чем!.. но эти женщины стали истошно орать и оскорблять меня, и всю дорогу материли по - всякому...Тетка меня стала пинать, выгонять из автобуса. Другая агрессивная женщина угрожала мне, что когда я выйду, она выйдет со мной и изобьет меня. С задней стороны автобуса мужчины тоже стали мне угрожать расправой… Когда я стала выходить, пожилая тетка вдруг взъярилась, и набросилась на меня с кулаками, она стала меня ИЗБИВАТЬ!!!! С неизъяснимой злобой она била меня по лицу, по голове, по телу, пинала ногами!».

У других участников этого конфликта, разумеется, своя версия случившегося и своя правда – они считают, что скандал спровоцировала сама общественная активистка. Докопаться до истины в подобных ситуациях невозможно. Но факт то, что разногласия на языковой почве приобретают все более агрессивные формы. Об этом лишний раз свидетельствует и реакция в соцсетях на случай в автобусе: некоторые особо оголтелые призывали таких, как Салтанат, не знающих языка предков, «...в печь, и все».   

Это прямое следствие ведущихся далеко не первый год спекуляций в данной сфере – таких, как призывы отказаться от обучения школьников на всех других языках, кроме государственного, урезать зарплаты работникам, не владеющим им, создать «языковую полицию» и т.д. Конечно, свою роль играет и произошедшее за последние годы снижение образовательного уровня и способности к критическому мышлению у наших сограждан, которые в силу замкнутости сознания не видят иных методов отстаивания своей правоты, как только поливать оппонента грязью в соцсетях или бить кулаком в морду.

Особенно опасны такие тенденции в период становления и роста активности гражданского общества, который мы сегодня переживаем. С учетом неоднозначности этого процесса, непримиримости взглядов и нетерпимости к позициям оппонентов, отсутствия цивилизованного диалога между различными стратами населения, да и банальной культуры подобного рода провокационные инициативы - прямой путь к эскалации социальной и межнациональной напряженности. У нас уже есть примеры призывов в социальных сетях «отлавливать» и «бить» участников «Бессмертного полка», «депортировать» из страны «ватников» и «латентных сепаратистов», «лишать гражданства» за незнание государственного языка или низводить не владеющих им до статуса «гастарбайтеров» у себя на Родине. А от прямых призывов до реальных действий, как показывает последний инцидент, путь весьма короток. И как тут не вспомнить слова президента Токаева из его интервью газете «Ана тiлi»: «… языковая проблема имеет огромное политическое значение. И при неправильном обращении с ней может привести к непоправимым последствиям для государственности и безопасности граждан страны. В этом мы воочию убедились на примере Украины. Лобовая атака с целью повышения статуса государственного языка и насильственного расширения ареала его применения контрпродуктивна».

Нам нужна языковая полиция, а не языковая инквизиция

Действительно, опыт Украины многое показывает, но, увы, малому учит. Пару лет назад один украинский депутат столь же активно, как и казахстанские национал-популисты, призывал ввести в стране «языковую полицию». Правда, в отличие от наших «товарищей», по-восточному хитро подходящих к вопросу, он без экивоков заявлял, что эта мера поможет «насильно украинизировать» население страны. К чему это привело, всем известно.

В частности, в Днепре (бывший Днепропетровск), образовались группы молодчиков, объявивших себя сторонниками депутата и попытавшихся реализовать его идею на практике – на месте штрафуя тех, кто не «размовляти украинською мовою». Еще раньше в столице страны был создан общественный союз «За украиноязычный Киев», главная задача которого заключалась в «обеспечение всестороннего развития и полноценного функционирования государственного украинского языка во всех сферах общественной жизни Киева на основе пробуждения исторической памяти, формировании у жителей столицы национального самосознания и самоуважения, воспитании в них чувства ответственности за судьбу восстановленной украинской государственности». С этой целью под эгидой союза создавались «дружины» для «общественного контроля за обязательным использованием государственного языка служащими при исполнении ими своих должностных обязанностей, соблюдением языкового режима в дошкольных, средних, профессионально-технических и высших учебных заведениях и научно-педагогических учреждениях Киева, оформлением объявлений, рекламы и других надписей и вывесок на улицах Киева в соответствии с требованиями украинского литературного языка». Все это в итоге вылилось в то, что такие «дружины» появились по всей стране.

А чуть больше года назад был принят закон «О функционировании украинского языка как государственного», обязывающий употреблять только украинский язык, и никакой другой, на госслужбе и в публичном пространстве– в больницах, школах, общественном транспорте, судах, полицейских участках… Как уточняют законодатели, все концерты и культурно-массовые мероприятия тоже должны проводиться только на государственном языке. Печатные СМИ, выходящие на русском и иных языках, должны выпускать дублирующий продукт и на украинском. Осенью этого года на украинский язык полностью переводится обслуживание в магазинах, супермаркетах, заведениях общественного питания. За соблюдением закона следит специальная комиссия. Штраф за использование русского языка в публичном пространстве - 492 доллара.

Но заговорила ли в итоге Украина на чистом украинском? Большой и жирный вопрос. Например, в том же Днепре к ответственности были привлечены полицейские, которые в экстремальных условиях, спасая жизнь мужчине, посмели сопровождать спасательную операцию русской речью. Как сообщают украинские СМИ, руководство местной полиции вынесло сотрудникам выговор и издало приказ о их неполном соответствии.

Венецианская комиссия Совета Европы уже призвала Украину пересмотреть языковую политику, чтобы «избежать межэтнической напряженности». По мнению европейских экспертов, в законе не соблюден баланс между защитой украинского языка и обеспечением языковых прав национальных меньшинств. Эту точку зрения поддержал и Верховный комиссариат ООН. Между тем, по инсайдерской информации, озвученной украинским политологом Вадимом Карасевым, борцам за язык и этого мало, им языковую полицию в чистом виде подавай. Мол, вопрос уже решен, и даже известна сумма, необходимая на ее внедрение – 1,8 миллиона долларов.

Впрочем, Украина еще в процессе пути, и делать какие-то выводы об успехах в ее борьбе за национальный язык, несмотря на многоговорящие промежуточные итоги, преждевременно. Но есть страны, где «языковые полиции» существуют уже много лет. Однако эффект от их работы тоже сомнителен.

Взять, к примеру, Эстонию, где «языковая полиция», прозванная в народе «языковой инквизицией», действует с начала 1990-х. Благодаря ей устраиваются показательные общественные порицания тем, кто не знает языка, им выписывают штрафы и предписания. Но все эти карательные меры, применяемые на протяжении вот уже тридцати лет, привели к чему угодно, но только не к повсеместному владению эстонским языком. «Население страны составляет 1,3 млн человек, из которых, по последним данным, примерно 100 тысяч не знают государственного языка, а около 30 тысяч и не хотят знать принципиально», - утверждают СМИ.

Выводы из сказанного каждый волен делать сам. Очевидно только одно: языковая полиция в условиях современного Казахстана, наверное, действительно необходима – но именно полиция, а не некий орган инквизиции, о котором в глубине души мечтают национал-популисты. Нужен орган, способный более эффективно отстаивать не только интересы государственного языка, устраняя искусственно создаваемые барьеры на пути его распространения, но и права других языков, на которых говорит Казахстан и которые все еще защищены Конституцией и законами РК.