Одним из ответов государства на кордайские события стало создание по поручению президента страны Института прикладных этнополитических исследований. Сегодня у нас в гостях его директор Талгат Калиев, вместе с которым мы попытаемся разобраться, почему такая трагедия стала возможной, кому она была выгодна и что необходимо предпринять для гармонизации межэтнических отношений в Казахстане.
- Как изменилась политика государства в сфере межэтнических отношений после кордайских событий?
- Во-первых, решение проблем в этой сфере вышло на государственный уровень – был создан Комитет по развитию межэтнических отношений. Во-вторых, к ней стал применяться научный подход – образован Институт прикладных этнополитических исследований, в задачи которого входит прогнозирование и выработка рекомендаций по предупреждению конфликтов. В его рамках был сформирован целый штат специалистов, которые регулярно проводят так называемые конфликтологические аудиты в регионах, чтобы ещё «на дальних подступах» выявлять факторы, способствующие возникновению напряженности.
- А как это повлияло на жизнь дунганской общины и в целом на состояние межэтнических отношений в стране?
- Наш институт регулярно мониторит ситуацию. Сейчас в Кордайском районе обстановка спокойная, жизнь местного населения нормализовалась, вошла в привычное русло. Компенсации выплачены. Те, кто временно выезжал из страны (в Кыргызстан, Россию) вернулись обратно и продолжают вести хозяйство. Да, по обе стороны конфликта остались недовольные, но не столько результатами расследования, сколько приговорами. В основном речь идёт о родственниках осужденных. Однако это решение суда, и каким бы суровым оно ни было, мы не можем с ним спорить.
В целом кордайская трагедия заставила всех граждан повысить бдительность и быть особенно осторожными во взаимоотношениях. Уверен, в стране нет человека, который бы хотел беспорядков, погромов и серьёзных конфликтов.
- Многие эксперты прослеживают связь между тремя трагедиями – жанаозенской (в 2011 году), кордайской (в 2020-м) и январской (в 2022-м), считая, что в плане организации они разворачивались по одному сценарию. Вы с ними согласны? И какие выводы из этого следуют?
- Однозначно заявлять о наличии или отсутствии связи я не вправе, поскольку подобные вопросы находятся в компетенции правоохранительных органов. Однако схожие признаки в сценариях определённо прослеживаются. Во всех трёх случаях участники заявляли о прибытии организованных групп неизвестных им людей, не имевших никакого отношения к местным сообществам. В Жанаозене все рабочие друг друга знали, но не смогли идентифицировать главных организаторов беспорядков. В Кордайском районе тоже заявляют о том, что погромщики были не из числа местных. А в Алматы они отличались от участников мирного митинга организованным характером действий, масками на лицах и одинаковой одеждой.
Вполне может оказаться, что эти три события не были взаимосвязаны, а в роли провокаторов выступили три совершенно разные группы. Но, повторюсь, схожесть в сценариях очевидна, как и общность использованных приемов воздействия на массы и управления их настроениями. Прежде всего, это повод оценить степень рисков при утрате самоконтроля и контроля над организованным мероприятием. Необходимо осознавать всю степень ответственности, в первую очередь, перед каждым участником организованного тобой митинга или иного массового мероприятия, обеспечивать его безопасность, в том числе от подобного деструктивного воздействия провокаторов.
- Насколько, по вашим оценкам, высоки риски повторения межэтнических конфликтов в Казахстане?
- Поводов для межэтнических конфликтов в стране не было и нет. Как показывают результаты наших исследований, все столкновения, которые происходили с участием этнических групп, изначально имели совершенно иную природу. Они были бытовыми, трудовыми, криминальными, межличностными, но никак не на почве этнической неприязни и ксенофобии. Что касается конкретно кордайской трагедии, то в её основе лежал передел сфер влияния между местными криминальными группировками. По сути, они воспользовались самым примитивным и лёгким способом мобилизации сил - по этническому признаку, то есть искусственно раздули казахско-дунганский конфликт в своих интересах.
Дело в том, что межэтнический конфликт спровоцировать легче, нежели политический или даже религиозный. Ведь вероисповедание и политические взгляды мы выбираем самостоятельно и можем ими управлять. А этничность получаем по рождению и не имеем над ней власть - тут сильны коллективные травмы, исторические аспекты, культурные вопросы, традиции и т.д. Необязательно испытывать неприязнь к другому этносу, чтобы создать напряжение. Достаточно активировать какие-то скрытые психологические факторы…
Неслучайно в мире так часто происходят столкновения на этнической почве, особенно в последнее время. Никто не застрахован от ксенофобии, и никому ещё не удалось найти универсальных рецептов по её преодолению. Даже в самых развитых и благополучных обществах могут случиться конфликты с этническим окрасом. Это крайне чувствительная сфера, и она требует осторожных подходов.
- Но в Казахстане часто вспыхивают разногласия на языковой почве…
- Мы стоим на пороге формирования и укрепления единой гражданской нации. И, конечно, в этот период будут появляться люди, желающие протестировать остальных на соответствие этой самой гражданственности. А что как не язык является её маркером?! Вот почему на этой почве возникает так много споров. Думаю, мы просто должны этим переболеть. Государственный язык последовательно расширяет сферу своего применения и влияния, и в конечном итоге абсолютно естественным путем на нём станут говорить сто процентов казахстанцев.
- Какими в идеале должны быть межэтнические отношения в таком государстве, как Казахстан, именно по линии «титульный этнос - национальные меньшинства»?
- Я бы не стал применять подобную коннотацию. Мне гораздо ближе рассматривать население страны по линии: единая нация – это этническое ядро в лице казахского этноса как государствообразующего плюс этнические группы, которые имеют право на собственную этническую самоидентификацию. В то же время этничность не должна выступать определяющим маркером. Доминирующей, абсолютной может быть только гражданская идентичность.
Как правило, когда мы идентифицируем себя или кого-то другого, то делаем это по документу, удостоверяющему личность. А по паспорту все мы граждане Казахстана. Только потом идут гендерная, этническая, профессиональная, территориальная, религиозная и прочие идентичности - они вторичны по отношению к гражданской, и это важно понимать.
Поэтому все процессы необходимо рассматривать в контексте единой нации, в рамках которой недопустимо деление или дискриминация по каким-либо признакам. Все мы равны в правах и должны одинаково соблюдать установленные государством нормы и правила, в том числе платить налоги, вести бизнес, участвовать в выборах, устраивать какие-либо кооперации, налаживать бытовое взаимодействие, строить брачные отношения, в том числе межэтнические, и т.д. Права одного человека заканчиваются там, где начинаются права другого.
Исторически казахи проживали на территории Великого шёлкового пути и тесно взаимодействовали со всеми, кто путешествовал караванными дорогами из Китая, Персии и Европы. Поэтому для нас абсолютно нормальной является практика быть открытыми, легко адаптивными и толерантно относящимися к чужой культуре. Более того, наши граждане из числа различных этнических групп имеют в своей культуре, в своей психологии большой отпечаток казахского. Именно этим они и отличаются от своих соплеменников в других странах. Учитывая всё это, неправильно и даже странно разделять друг друга по этническому признаку. Согласны?
Эффект домино. Что связывает две трагедии – кордайскую и алматинскую?
