Нынешний 2022-й объявлен в нашей стране Годом детей. Понятие «счастливое детство» включает в себя много составляющих, но все же, думается, главное – это чтобы ребёнок воспитывался в полной и благополучной семье. А вот с этим в Казахстане обстоит, мягко говоря, не очень. Хотя за последние два года количество разводов несколько сократилось, ситуация остаётся довольно печальной.

Влияние пандемии

Есть такой показатель – общий коэффициент разводимости (ОКР). Это количество расторгнутых браков в расчёте на каждую тысячу жителей той или иной страны или административно-территориальной единицы за определённый период времени. Так вот, в 2000-м, на рубеже веков, он в Казахстане составил 1,84 (более ранних данных обнаружить не удалось). А спустя десять лет достиг уже 2,55. Дальше – больше: всего через три года показатель превысил отметку 3,00. Затем в течение нескольких лет он держался примерно на одном уровне, но в 2019-м скакнул до 3,23.

Наступившие пандемия и введённые в связи с ней ограничения привели к существенному сокращению количества разводов: в 2020-м ОКР упал до 2,56, а в прошлом году – до 2,54. Особенно резко изменилась ситуация в Алматы, где карантинные меры были жёстче, чем в подавляющем большинстве других регионов страны: здесь за два коронавирусных года ОКР снизился с 3,87 до 2,64, или почти на треть. Южная столица, прежде входившая в число лидеров, переместилась в группу середнячков.

Существует мнение, что такая тенденция была вызвана осложнением бракоразводных процедур вследствие понятных причин – перехода органов ЗАГС и судов на «нештатный» режим работы, трудностей со сбором необходимых документов в условиях пандемии. И, как показали исследования, проведённые в России, ряде западных стран, в периоды локдаунов количество разводов значительно сокращалось. Однако затем, по мере смягчения и тем более снятия карантинных ограничений, происходил не меньший, а то и больший отскок. И в целом авторы таких исследований пришли к выводу, что ситуация с ковидом оказала негативное влияние на институт семьи.

В пользу этого утверждения говорят и цифры. Скажем, в той же России, где, начиная с середины «нулевых» годов, количество разводов стабилизировалось и даже начало падать, оно опять пошло в рост. Если в 2019-м было расторгнуто 528 тысяч браков, то в первый пандемийный год – 564 тысячи, а во второй (2021-й) – уже 644,2 тысячи, что стало антирекордом за последние десять лет. В Узбекистане по сравнению с 2019-м количество разводов в прошлом году увеличилось с 31,4 до 39,2 тысячи, или почти на четверть (!). В Кыргызстане тоже наблюдался рост, хотя и не столь значительный, – примерно на десять процентов.

А вот в Казахстане за аналогичный период, согласно данным Бюро национальной статистики, число разводов уменьшилось с 59,8 до 48,2 тысячи – это самый благополучный показатель за последнее десятилетие. Заодно «ковидная эра» стала для нашей страны временем «бэби-бума»: в минувшем году на свет появились 446,5 тысячи младенцев – абсолютный рекорд за всю историю. Если в 2019-м в расчёте на каждые десять тысяч населения родились 218 детей, то в 2021-м – 234. Словом, Казахстан не вписывается в общий тренд (в хорошем смысле), и этот феномен заслуживает серьёзного изучения.

Тем не менее, несмотря на некоторое улучшение ситуации, общий коэффициент разводимости в нашей стране остаётся весьма высоким. Прошлогодняя цифра в 2,54 чуть ли не в два с половиной раза превышает даже существенно возросшую узбекскую (1,13) и почти в полтора раза кыргызскую (1,82). А вот в сравнении с Россией (4,42) мы выглядим относительно неплохо.

Этнический фактор

На ОКР в значительной степени влияют такие факторы, как общая численность и возрастной состав населения, которые, в свою очередь, напрямую зависят от уровня рождаемости – а он в разных государствах и даже внутри стран сильно различается. Например, в Казахстане демографическая ситуация на севере совершенно иная, чем на юге и западе, в России преимущественно «русские» (малодетные) регионы нельзя сравнивать с «мусульманскими» (многодетными) и т.д. Кроме того, ОКР не учитывает тех, кто живёт в так называемых свободных отношениях – это когда фактические муж и жена юридически не оформили брак. Поэтому более объективным считается такой показатель, как индекс разводимости (ИР), получаемый путём деления количества разводов на количество заключённых за тот же период браков.

Так вот, по итогам прошлого года в Казахстане этот индекс составил 34,4. Иначе говоря, на каждые три свадьбы пришёлся один развод, даже чуть больше. Это куда лучше, чем в 2019-м, когда ИР был равен 42,9. Хочется думать, что официальная статистика (она показывает увеличение количества пар, оформивших семейные отношения, при одновременном сокращении числа тех, кто разорвал их) в данном случае не лукавит. А также что это долговременный тренд. Но чтобы делать далеко идущие выводы, придётся подождать итогов 2022-го.

Впрочем, просматривается и негативный момент: в сельской местности индекс разводимости вплотную подобрался к значениям, характерным для городской. Если в начале «нулевых» годов он держался в районе 20, то сегодня возрос до 32,8. Тогда как в городах, напротив, произошло снижение до 35 (прежде он превышал 40). Так и подмывает сказать, что хоть в чём-то село приблизилось к городу, однако это вовсе не тот случай, когда стоит радоваться за жителей глубинки. А в абсолютных цифрах количество распавшихся браков в аулах и сёлах за двадцать лет увеличилось в два с половиной раза – с 5.266 в 2003-м до 13.414 в прошлом году. Что лежит в основе столь негативной тенденции? Социально-экономическая неустроенность? Желание получать АСП и другие льготы? Или же кризис традиционных ценностей?

Теперь что касается регионального разреза. Как видно из приведённой ниже таблицы, особенно неблагополучно обстоят дела в Павлодарской и Северо-Казахстанской областях, где ИР в прошлом году превысил значение 50. То есть, на каждые два случая заключения брака пришёлся один случай его расторжения. Ненамного лучше ситуация в Карагандинской, Восточно-Казахстанской, Костанайской и Акмолинской областях – там индекс разводимости составил от 47,7 до 43,3. А это сплошь регионы, в которых высокий удельный вес занимает русскоязычное население. Тогда как в нижней части таблицы с ИР меньше, чем 30, находятся южные и западные территории, включая самые «казахские» области – Кызылординскую, Атыраускую, Мангистаускую, Туркестанскую.

Последняя может смело именоваться регионом с наиболее крепкими (хотя бы с формальной точки зрения) супружескими узами – там ИР равен 17,8. Иначе говоря, браки распадаются в три раза реже, чем, например, в Павлодарской и Северо-Казахстанской. Отчасти это объясняется тем, что в Туркестанской области проживает большая узбекская диаспора, доля которой в общем составе населения достигла уже 17 процентов и продолжает расти. Об отношении представителей этого этноса к институту семьи может свидетельствовать пример самого Узбекистана, где индекс разводимости, даже увеличившись по сравнению с допандемийным уровнем, всё равно почти втрое ниже, чем у нас, – в прошлом году он составил 12,0. Тогда как в России, с которой граничат северные и восточные области нашей республики, – 69,7.

О роли государства

Если проследить статистику в динамике, то становится очевидным, что социально-экономический фактор если и играет здесь роль, то далеко не главную. Ведь наибольший рост количества разводов в Казахстане пришёлся на относительно сытные «нулевые» годы, когда в условиях бума цен на нефть доходы населения существенно увеличились. И, напротив, в сложный пандемийный период, когда закрывались бизнесы, люди теряли работу, супружеские пары стали реже разрывать отношения. Да и пример Туркестанской области, где уровень жизни ниже, чем в целом по стране, и при этом распадается мало браков, доказывает, что тут превалируют другие факторы. Думается, это, прежде всего, степень приверженности традиционным ценностям, а также религиозности населения. Где она выше, там меньше разводов.

В Казахстане на государственном уровне предпринимались попытки сделать институт семьи более устойчивым. Например, можно вспомнить, что одним из первых шагов образованного в 2018-м Министерства общественного развития, которое возглавил Дархан Калетаев, стала разработка проекта Дорожной карты, нацеленной на поэтапное сокращение уровня разводов относительно заключённых браков, то есть того самого индекса разводимости. В качестве основного механизма предлагалось создание центров ресурсной поддержки семьи при семейных судах в различных регионах страны – на эти цели только в первый год намечалось выделить миллиард тенге.

И такие центры действительно появились, однако в 2019-м вместо запланированного снижения ИР с 41,0 до 38,2 произошло увеличение до 42,9. И только приход коронавируса изменил ситуацию. Кстати, конечной целью упомянутой Дорожной карты было сокращение индекса к 2030 году до отметки 25. Но о ней сегодня, похоже, все уже забыли.

Также звучат предложения, в том числе со стороны депутатов парламента, усложнить бракоразводный процесс, сделать его более долгим: дескать, вдруг супруги одумаются? В частности, осенью прошлого года с соответствующим запросом в правительство обратились мажилисмены Дархан Мынбай (бывший министр культуры и информации) и Елнур Бейсенбаев. Но вряд ли такого рода инициативы могут способствовать укреплению супружеских уз.

А, может, государству вообще не стоит вмешиваться в семейные дела таким образом? На Западе есть немало стран, где ИР вообще зашкаливает за 60-70, и там уже давно относятся к этому как к чему-то само собой разумеющемуся, исходя из того, что такое положение вещей является пусть и нежелательным, но всё же неминуемым следствием расширения прав и свобод личности, феминистских тенденций. Другое дело, что в Казахстане государству, наверное, следовало бы поддерживать меры по аккуратному, неназойливому продвижению семейных ценностей – через образовательные программы, СМИ, культуру, искусство…