В истории казахского народа много белых пятен, связанных с легендарными личностями, среди которых руководители национально-освободительных восстаний Кенесары Касымов и Есет Котибаров. Восполнить эти пробелы учёные Института истории и этнологии им. Ч.Валиханова попытались в том числе с помощью материалов российской периодической печати XIX века, основанных на рассказах чиновников и военных того периода, порой не скрывавших уважение к казахским героям. О наиболее интересных фактах, обнаруженных в архивах, мы попросили рассказать главного научного сотрудника института, доктора исторических наук, профессора Закиш Садвокасову.

Хан Кенесары

Российские чиновники, будучи верными служащими царской администрации, как правило, использовали в отношении Кенесары Касымова, под руководством которого проходило крупное национально-освободительное восстание на территории Казахстана в 1837-1847 годах, нелицеприятные характеристики: «бунтарь», «главарь шайки», «разбойник», «мятежник» и т.д. В то же время встречаются отзывы людей, которые считали его «замечательным киргизским султаном», неординарной личностью и видели в нём сильного противника, представляющего серьёзную опасность на пути проведения колониальной политики российского самодержавия в казахской степи.

Так, председатель Оренбургской пограничной комиссии М.В.Ладыженский писал о последнем хане всех трёх жузов следующее: «Кенесары выше простого разбойника, гоняющегося за добычей и живущего грабежом. Он не из тех людей, которые появились в степи и при небольших усилиях со стороны правительства исчезли, не оставив после себя никаких следов. Он выше этих пришельцев и по происхождению, и по цели, и по способностям, следовательно, пренебрегать им нельзя».

Подтверждение указанных Ладыженским качеств полководца мы нашли в журнале «Вестник Европы» за 1871 год в статье публициста Н.Середы, который называет его «казахским Шамилем». Очевидно, сравнение с кавказским борцом за независимость связано с тем, что цели двух руководителей восстаний были схожи. При этом автор с некоторым сожалением признает: «Никто как он не умел эксплуатировать простодушие и патриархальность нашей местной администрации и пользоваться её ошибками. …Кенисара (так в тексте – прим. авт.) заставлял наши отряды гоняться за собою без устали, так, что довел до полного изнурения не только лошадей, бывших в обозе, но и под всадниками. Завязавши, например, перестрелку, он вдруг снимался и начинал отступать, забирая с собою всё, что было для него необходимым. Казаки, будучи на изнуренных лошадях и в песках степи, не могли его преследовать».

Со слов публициста, для того, чтобы принизить авторитет казахского султана и показать силу русского оружия, в степи стали распространяться слухи о сложившемся непростом положении повстанцев. «Чтобы придать более успеха действиям наших отрядов в степи в глазах ордынцев, разосланы были через султанов-правителей для распространения между киргизами объявления, заключавшие в себе описание каких-то будто блистательных побед, одержанных войсками оренбургского корпуса над Кенисарою, который, по выражению объявлений, был совершенно уничтожен и в бесславном бегстве искал спасения», - пишет Н.Середа.

В другой своей статье «Волнения в Оренбургском крае, предшествующие бунту киргизского султана Касымова» за 1878 год он останавливается на происхождении руководителя восстания: «Султан Кенисара происходил от предков султана Аблая. Это был человек решительный, энергичный; воспитанный в правилах наследственной мести, он был жесток с побеждённым врагом, до изуверства; участие с раннего детства в набегах и барантах образовало из него отличного наездника; а бегство, в случаях неудачи, в безкормные места степи закалило его дух во всевозможных лишениях и сделало выносливым не хуже верблюда».

«Все эти качества, - продолжает Н.Середа, - высоко чтились в Кенисаре нашими кочевниками, и сердца его соучастников бились безграничною, до самоотвержения, преданностью к своему предводителю. В нём было что-то невольно привлекавшее его соплеменников, и число его приверженцев возрастало с каждым днём. Словом, Кенисара умел быть достойным повелителем своих дружин. Духу, которым были одушевлены его шайки, позавидовал бы любой полководец европейских войск, таков был Кенисара! Да, человек этот, вообще говоря, был личностью выдающейся, и нет сомнения, что при других условиях воспитания из него вышел бы недюжинный государственный деятель»… Полагаем, столь высокую оценку предводителю национально-освободительного движения автор давал на основе изучения имеющихся сведений и собственных наблюдений.

В более поздних публикациях о событиях, связанных с восстанием К.Касымова, встречаются описания, придающие его образу нечеловеческие черты. Оно и понятно: со своими отрядами он долгое время наводил страх и ужас на русское население, переселившееся на казахскую территорию. Неуловимый, невидимый для своих врагов, казахский предводитель невольно давал благодатную почву для разных вымыслов и фантазий.

«Рассказывали, что Кенисара имел на шее волосатую гриву, как какой-нибудь зверь», - писала в 1878 году газета «Оренбургские губернские ведомости», базируясь на «изустных сказаниях очевидцев». Немногим позже издание разместило небольшое сообщение о набеге киргизов на Екатерининский поселок в 1844-м (то есть о факте, имевшем место почти за три с половиной десятилетия до публикации), назвав его событием «выходящим из ряда обыкновенных грабежей, состоящих по большей части в угоне скота и мелких воровствах». «Нападение было сделано хищниками под предводительством батыря Кенисары, так известного в настоящее время в здешних местах. Народная молва много распускала слуха (после нападения) об этой личности, его удали, силе… Очевидцы же описывали автору этих строк Кенисару обыкновенным человеком (лет около 40), киргизом, который от других не отличался ни ростом, ни дородством», - подметил публицист «Оренбургских губернских ведомостей».

Как видим, характеристики, которые давали К.Касымову в XIX веке, в большинстве своём были противоречивыми. Спорные мнения о казахском султане сохранились и в следующем столетии, когда восстание под его руководством одни отнесли к реакционным, другие – к народно-освободительным. Дошло до того, что учёного Ермухана Бекмаханова, занимавшегося его исследованием, подвергли гонениям и осудили на длительный срок.

Бий Котибаров

Не менее грозно звучало в Малой Орде имя соотечественника Кенесары - Есета Котибарова, предводителя восстания казахов Младшего жуза против колониального гнёта русского царизма, а также Хивинского и Кокандского ханств в 1847-1858 годах. Но сведения о нём довольно скудны, поэтому даже небольшие штрихи к его личности, которые удаётся обнаружить в архивах, имеют важное значение для исследователей не только национально-освободительного движения, но и в целом истории Казахстана.

Что представлял собой руководитель восставших? Из какой был семьи? Какое влияние оказывали родственники на принимаемые им решения? Ответы на эти и некоторые другие вопросы мы нашли в журнале под названием «Русский художественный листок» (издатель – живописец Василий Тимм), когда работали в журнальном и газетном фонде Русской национальной библиотеки. Особенно нас заинтересовала статья в одном из его номеров за 1858 год, которая раскрывает отношения батыра с колониальной администрацией. Начинается она со слов: «Бий Исет Кутебаров (так в тексте – прим. авт.) – известный возмутитель киргизской степи Малой Орды, лет пятнадцать опустошал её в различных направлениях и, несколько раз уже настигаемый нашими отрядами, постоянно ускользал от преследования и погони».

Со слов автора публикации, Есет Котибаров происходил из рода чеклинцев, кочевавших у предгорья Усть-Урта (плоская возвышенность между Каспийским и Аральским морями). Его отец «не менее известный хищник», а мать – «по слухам, женщина редкого ума и энергии». Последняя имела сильное влияние на батыра, он всегда прислушивался к её советам. Когда ему предлагали сдаться и прекратить набеги, именно она «удерживала сына от покорности, боясь за его жизнь». В целом Есет был «хорошим семьянином; его опасности разделяли с ним несколько братьев. Их участь и участь его четырех детей сильно заботила киргизского Абд-Эль-Кадера» (национальный герой Алжира, с 1831-го возглавил борьбу алжирского народа против французских колонизаторов).

Рассказчик также пишет о том, что Котибаров имел почёт и славу среди своих родичей «как ловкий и смелый джигит (наездник), который отважно пускался на законную баранту». В понимании киргизов тех времен, похитить вещь в своём или чужом ауле - преступление, а отбарантовать (захватить) несколько тысяч голов скота или табун лошадей - поистине удальство. «В Малой Орде и по всему Оренбургскому краю ходило много рассказов о лихой смелости Исета, и за эти подвиги родичи прозвали его батырем (то есть богатырем), а впоследствии удостоили и почетного звания бия (начальника, предводителя)», - поясняется в статье.

Однако эти набеги обращали на себя всё более пристальное внимание правительства: «солдаты с досады прозвали грабителя Исеткой, а он все не унимался и беспрестанно угонял табуны из-под Уральского укрепления, с берегов реки Иргиза». В конце концов, его авторитетом воспользовались не совсем добропорядочные люди, которые «сваливали на него вину всех разбоев и злодейств, совершавшихся в степи». Такая «слава», разумеется, не устраивала Котибарова: он признавал, что «его именем и без его ведома делалось много преступлений». Тем не менее, популярность бия продолжала расти, как и армия его приверженцев. Он был национальным героем.

В подтверждение своих слов автор статьи передал рассказ, который демонстрирует, насколько сильно сподвижники Котибарова гордились своей причастностью к нему: «Дежурный по нашему отряду, капитан Б., объезжая караулы при табуне, наткнулся на группу людей, сидевших на земле с лошадьми в поводу. Поодаль стоял наш урядник, столь же неподвижный, как они. На спрос, что за люди, они чистым русским языком отвечали: «мы исетовцы»...

Завершается статья описанием внешности и характера «смутьяна», на протяжении ряда лет державшего в напряжении колониальную администрацию. «Бий Исет Кутебаров лет 55 высокого роста с черными редкими волосами в усах и бороде. Выражение его лица доброе и открытое, в глазах незаметно особенного ума, но его речи доказывают глубокое знание духа киргизов и много здравого смысла. В чертах лица у него нет ничего геройского, не было подобного и в поступках, но это типическое лицо и простой здравый смысл Исета, его правдивость и сравнительное бескорыстие были также необходимы, чтобы сделать его популярным, как Абд-Эль-Кадер».

Вероятно, одной из причин прекращения Котибаровым борьбы стало понимание безуспешности дальнейшего противостояния. Осуждений со стороны его окружения не последовало. Но результатом принесения им повинной стало то, что караваны, проходившие из Оренбурга в Бухару и Хиву, шли уже беспрепятственно, российская торговля продолжила своё развитие. Как бы то ни было, восстание под руководством Есета оставило глубокий след в истории казахского народа.

Стоит отметить, что при изучении многочисленных собранных фактов, связанных с протестными выступлениями казахов, мы ставили цель использовать только описание руководителей повстанцев, без преувеличения или, напротив, принижения их достоинств. Определение места и роли Кенесары Касымова и Есета Котибарова в истории Казахстана невольно было указано авторами публикаций, так как, сравнивая их с другими национальными героями, они подчёркивали схожесть целей борьбы. Да, их выступления потерпели поражение в неравной битве, но стремление к независимости подавить не удалось.