Процесс казахизации нашей страны и самых разных сфер ее жизни (госуправление, культура, язык, образование, топонимика, отношение к истории и т.д.) кто-то считает закономерным, а кто-то искусственно подогреваемым. Но фактом остается то, что он происходит. Причем происходит, большей частью, под лозунгами необходимости ухода из-под влияния России, русского языка и русской культуры. Сторонники казахизации считают, что это единственно верный путь, противники пугают, что в случае ее полной и окончательной победы страну ждет участь, например, Туркменистана. А чем на самом деле может завершиться этот процесс? Какой в итоге станет – в политическом, культурном, религиозном, цивилизационном плане – наша страна? И что выиграют (или что проиграют) в этом случае сами казахи?

Еркин Иргалиев, политконсультант, исполнительный директор Западного регионального филиала Научно-образовательного фонда «Аспандау»:

«Завершается один драматичный круг истории и скоро начнется другой»

- Благодарю за интересный и, главное, своевременный вопрос. Так совпало, что я почти закончил свою первую книгу по этой теме, ее рабочее название: «В поисках казахской нацидеи» (избранные этюды разных лет: 1993-2021 гг.). Осталось дописать лишь последнее эссе, где я как раз пытаюсь ответить на практический вопрос о перспективах казахизации.

На тридцатый год независимости мы подобрались, наконец, к главному вопросу – вопросу нашей идентичности. Идентичности, которая является стержнем, определяющим все сферы жизни: политику, экономику, социум, культуру. И ошибочно говорить, что ее нет: зримо она присутствует, но в стихийно-спонтанном, а, следовательно, в негативном проявлении. То бишь, в виде квази-казахизации. Нам осталось лишь «расколдовать мир» (по Веберу) на основе рецепта Камю: «Всегда просто быть логичным, но почти невозможно быть логичным до самого конца», отбросив ради этого все, что нам мешает: стереотипы, комплексы, фобии, гордыню, невежество и т.д.

Прежде всего, попытаемся разобраться в самом понятии «казахизация». Здесь важно избежать распространенных ошибок. С одной стороны, предмет самоидентификации надо рассматривать в определенных координатах, очерченных эндогенным культурным ядром. С другой, заблуждением является уверенность в том, что наработанный человечеством философско-научный инструментарий бесполезен применительно «к родным пенатам». Более того, расшифровка культурного кода Великой Степи – вообще безнадежное дело без понимания роли и смысла «хартленда» между оседло-земледельческими  цивилизациями Востока и Запада.

А еще надо учитывать, что процесс культурной преемственности сродни живому организму. Традиции (с латинского «передача») – вроде пуповины: будучи оборванными, они умирают, а не возрождаются механически, что мы наглядно видели на примере родной культуры степняков-номадов, одномоментно погибшей при Ашаршылық.

Итак, первое, исходное положение моего ответа на ваши жизненно важные вопросы: «казахизацию» целесообразно рассматривать в духе западных антропологов-лингвистов как триединый комплекс: «қазақТЫҚ-қазақЫЛЫҚ-қазақШЫЛЫҚ».

- Как это расшифровать?

- Для удобства понимания начну с последнего, наиболее простого и распространенного явления – қазақШЫЛЫҚ. Это самый нижний, примитивный, обиходно-бытовой уровень. Он необходим, но применим только в своих рамках. В противном случае мы получим ту самую «тойскую культуру», «кумовской капитализм» (cronycapitalism) в виде непотизма, тотальной коррупции, «престижной экономики», демонстративного потребления и т.д.

ҚазақЫЛЫҚ – это национальная специфика любой профессиональной сферы. Как страновая гордость она позитивна (вспомните «немецкую машину», «японское качество», «бразильский футбол», «американскую демократию», «английскую аристократию», «итальянскую моду» и т.д.). Но у нее есть и другая сторона – негативный имидж: к примеру, все то, что собрано в представлении внешнего мира о «Боратстане» (в этом случае более применима самоироничная лексема «қазақИлық»).

ҚазақТЫҚ – это высший, сакрально-духовный уровень национального самосознания. Это квинтэссенция «национальной души». Это необходимое свойство любого национального самоопределения, содержащееся в «духовной пище». Это предмет гордости каждого народа. Это труды мыслителей, поэтов, художников, выдающихся политических деятелей. Да, у нас они тоже были в начале Нового времени в лице лидеров Алаш-Орды, которые и сформулировали неразрывную связку: «қазақтық-рух» (чисто казахский дух). Свидетельством чему стали поэтические строки-призыв (Султанмахмут Торайгыров, Миржақып Дулатулы): «Мен неге ҚАЗАҚТЫҚтан сақтанамын?..» («Зачем мне остерегаться того, что свойственно духу казахов?»).

Пока же в этом отношении остается лишь солидаризоваться с горькой оценкой нашего современного литератора-критика, ныне уже покойного Турсынбека Какишева: «Қазақтың сөзiн сөйлейтiн зиялыларда қазақтық рух болмаса, ол –ұлттың соры» («Интеллигенция, говорящая от имени казахов, но не обладающая казахским духом, - беда нации»). Причина в том, что на протяжении всего позднесоветского времени даже само это «қазақтық» было под негласным запретом как «буржуазный национализм», «алаш-ордынщина». Рецидивы этого мы наблюдаем даже сегодня...

Вот почему к вопросу национальной самоидентификации нельзя подходить стандартно-упрощенно, как к некоей «казахизации». На самом деле это сложный путь нациостроительства, который нужно начинать, во-первых, с разработки қазақТЫҚ, не ограничиваясь дежурно-официозным «Сакральным Казахстаном» в рамках «Рухани жаңғыру». Во-вторых, с уточнения понятия қазақЫЛЫҚ, которое рождается только в живой практике насыщенно-производственной деятельности на примере эволюции родного языка. Экономический ана тілі - в цехах работающих заводов и фабрик, политический ана тілі – на массовых мероприятиях, митингах и демонстрациях, в конкурентных выборных кампаниях и т.д. Что же до қазақШЫЛЫҚ, то это уже третьестепенная сфера. Она как полевой цветок сама приспособится к динамичным изменениям на более высоких уровнях нациегенеза.

Так что первый мой вывод: казахизация казахизации рознь.

- Если у вашего ответа было первое «исходное положение», то наверняка есть и «второе»...

- Да, и суть его в том, что методологически ущербно рассматривать отдельно «казахскость» и «казахстанскость». Обычно это происходит в виде «ментальной уловки» под названием «обратная инверсия». То есть, когда общественное сознание, зайдя в идейный тупик, механически меняет прежние устаревшие понятия-фетиши на их противоположности. Хотя это лишь временный самообман, непродуктивная замена одного «лозунга» другим.

Уж очень притягательна идея бездумно и без труда «поиметь» возможность плыть по течению с иллюзией ориентира и смысла. И как автоматически произошла замена (точнее, подмена) «коммунизма» на «капитализм», «плана» на «рынок», «диктатуры пролетариата» на «демократию», так и прежнюю «казахстанскость» банально заменили на «казахизацию». Впрочем, прошедшие 30 лет показывают, что, с одной стороны, оба этих явления так и продолжают сосуществовать параллельно, зачастую не соприкасаясь друг с другом. А с другой, и то, и другое оказалось больнО имперским реваншизмом или постколониальным агашкизмом.

- Какими, на ваш взгляд, уже не будут казахстанцы и казахи?

- Первые уже не россияне, поскольку ментально отличаются от них и с трудом адаптируются в уже чуждой инокультурной среде. Единственное, что их гонит отсюда (как, впрочем, и самих казахов), – это пугающая неопределенность по поводу будущего. Вторым тоже никак не грозит ни исламизация/халифатчина (культурная «пуповина» естественной религиозности оборвана еще при Сталине), ни китаизация (слишком несовместимы культурные коды у сынов Неба и Поднебесной), ни тем более губернизация в составе России.

- А какими в итоге станут страна и сами казахи?

- Ответ содержится в известной максиме: «Чем больше все меняется, тем больше остается по-прежнему». Разница лишь в исторических слоях, которые проходит общество в этом «вечном возращении к себе» (Ницше).

В 1990-х годах мы, отказавшись от прежнего «скачка в социализм», вместо ожидаемого капитализма оказались в предреволюционном феодализме конца XIX-начала XX веков (причем именно «кокандского разлива», потому что у степняков его не было, как и сейчас не происходит возврата к традиционному кочевому скотоводству).

Сегодня мы уже на этапе ранней колонизации Степи Российской империей (казаки, переселенцы, джунгары, шуршуты и т.д.). Впереди ускоренный этап межжузового размежевания, чтобы в итоге достигнуть искомой стартовой фазы  - трансформации понятия «қазақтық/қазақылық» в политическую государственность, социальную жизнь, культурный феномен.

Тогдашние системные процессы по своей сути очень напоминают наше ближайшее будущее, «жизнь после нефти». Вспомним XV век с его «эпохой великих географических открытий», в результате чего из-за нерентабельности окончательно заглох сухопутный Великий шелковый путь (Жібек жолы). Этот неблагоприятный экономический фактор, по сути, добил инерционное угасание пост-Золотой Орды.

В той среде «кочевых узбеков» (по сути, «стихийных анархистов», где каждый был сам себе хозяин) возникли три «национальные идеи» - три видения будущего. Сторонники первой стали «нигилистами» и ушли с Шейбани строить новое государство автократизма и шариата, в итоге растворившись среди сартов, но сохранив этноним «өзбектер». Последователи второй, будучи «апологетами» старых степных порядков и ратуя за возврат к ним в духе Едыге, остались в Ногайской орде. Соответственно они стали ногайцами, но потеряли суверенитет и самостоятельность внутри Российской империи.

А приверженцы третьей ушли в Могулистан, чтобы основать свое государство и начать новую жизнь, построенную на идее, которая впитала в себя и убеждения шейбанидов, и взгляды едыгидов. Что и позволило нашим предкам сохранить и степную идентичность, и уникальную государственность. Эта идея и получила название қазақтық/қазақылық. В виде равноправного союза между присырдарьинскими городами и кочевой Степью, с элементами парламентской республики и «конституционной монархией английского типа».

В  общем, на наших глазах завершается один большой и драматичный круг истории, и скоро начнется другой.

- Что от этого выиграют (или проиграют) казахи?

- Они снова станут самими собой, избавившись от коррозии своего «культурного ядра» в новом Кочевье (камбэк) в поисках своего цивилизационного Пути.

 

Дина Шарипова, ассистент-профессор Высшей школы государственной политики «Назарбаев Университета»:

«Каких-то радикальных перемен не предвидится»

- Казахизация не возникла вдруг и сегодня. Этот процесс начался еще на заре независимости. Одна из объективных тому причин – увеличение казахского населения. На сегодня казахи составляют более 70 процентов населения, и это влияет на процессы внутри страны. В частности, повысился запрос на расширение роли казахского языка, больше стало появляться на нем фильмов, телевизионных и радиопередач и т.д.

Сложно сказать, когда завершится казахизация, поскольку развитие любой нации  - это  непрерывный процесс. Она может продолжаться бесконечно, при этом постоянно видоизменяясь. А вот одним из ожидаемых ее результатов может стать то, что все без исключения граждане страны, а не только этнические казахи, будут свободно говорить на казахском. Однако это отнюдь не означает полного отказа от русского языка. Для столь кардинального поворота нет никаких предпосылок. Большинство казахов являются билингвами, демонстрируя хороший пример представителям других этносов.

Прежде чем ответить на ваш вопрос о том, какой станет – в политическом, культурном, религиозном, цивилизационном плане – наша страна, хочу привести примеры из исследования «О ценностях казахстанцев», которое в 2018 году Фонд имени Фридриха Эберта провел совместно с отечественными экспертами. Как выяснили ученые, большинство населения страны (81%) в будущем видит ее многонациональной и говорящей, как минимум, на двух языках – казахском и русском,  44,6% опрошенных добавили к ним еще и английский. И лишь менее 10 процентов респондентов предположили, что казахстанцы будут говорить только на одном – казахском - языке.

Думаю, это как раз тот случай, когда наше будущее будет определять мнение большинства. А оно, судя по результатам исследования, отдает предпочтение полиэтничности. Более того, считает ее одной из главных ценностей нашего общества.

Считаю абсолютно неуместным сравнивать Казахстан и Туркменистан в каком бы то ни было ракурсе. Это две совершенно разные траектории политического, экономического и культурного развития. Даже если предположить, что казахстанцы будут говорить только на одном языке, наша республика никогда не станет подобием Туркменистана, то есть закрытой страной с султанистским режимом.

Касаясь религиозности населения, стоит отметить, что в Казахстане ее степень (глубина) пока еще низкая. Несмотря на то, что многие казахстанцы считают себя верующими, лишь менее 10% (на юге страны эта цифра достигает 18%) из них регулярно посещают мечети, храмы и совершают все необходимые ритуалы. Остальные же граждане отмечают религиозные праздники и соблюдают некоторые обряды. На мой взгляд, в будущем, даже на фоне возрастания роли ислама, Казахстан будет оставаться светской страной, где существует четкое разделение между государством и религией.

Что выиграют казахи в процессе казахизации? Прежде всего, то, что их родной язык получит импульсы к развитию. Это также будет оказывать положительное влияние и на другие этносы, проживающие в стране. Согласно результатам исследования Фонда имени Фридриха Эберта, сегодня на казахском языке говорят 35% населения страны, на русском и казахском - 31%, а 25% граждан общаются дома на русском. При этом в более или менее полной мере используют казахский язык для общения в профессиональной деятельности лишь 21,4%  жителей. А с учетом того, что в будущем ему необходимо стать языком науки, основной упор следует сделать на развитии профессиональной терминологии.

К слову, недавно американская программа по Центральной Азии в Университете Джорджа Вашингтона предложила присылать статьи на казахском языке для публикации в специальном альманахе. Цель – знакомство с научными работами казахскоязычных  ученых и налаживание диалога между различными научными сообществами. Считаю, что это прекрасная возможность для наших специалистов заявить о себе на международном уровне и одновременно продвигать казахский язык. И таких проектов должно быть больше.