В силу известных обстоятельств выступление главы государства на заседании парламента, состоявшемся 11 января, может считаться важной вехой в политической истории суверенного Казахстана. Оно вызвало широкий резонанс и активное обсуждение во всех сегментах нашего общества. Мы попросили поделиться своим видением этого события известного политического аналитика Талгата Исмагамбетова.

Ожидания и скепсис

- Как вы оцениваете обращение президента страны в целом? Какие моменты его речи произвели на вас особое впечатление?

- Первый вывод заключается в следующем: нынешняя ситуация диктует необходимость изменения страны, очищения ее от того, что привело к трагическому повороту событий.

Все инициативы главы государства эксперты раскладывают по полочкам: экономические, социальные, внутриполитические и обращенные к внешней аудитории. Такая фрагментация делает обращение идентичным Посланию президента народу, правда, в неординарных обстоятельствах. Сложив вместе эти составляющие обращения от 11 января, мы получим программную речь выдающегося реформатора.

При этом есть некое двойственное впечатление от того, что сказано в выступлении относительно экономической и социальной сфер, особенно экономических и социальных взаимоотношений между социальными группами – например, о давлении крупного бизнеса на мелкий.

Впечатлили слова об олигополии, об отсутствии справедливого распределения доходов, а также упоминание роли первого президента в формировании прослойки людей, богатых даже по зарубежным меркам. Впечатлила не сама констатация этого факта, а то, что десятки раз сказанное в СМИ с опозданием транслируется устами высших должностных лиц.

- Можно ли сказать, что президент Токаев обозначил новые ориентиры своего внутриполитического курса?

- Пока что не обозначил. Разработка и озвучивание этого курса отложены до сентября, когда глава государства выступит с Посланием народу Казахстана.

На данный момент сформулированы основные направления социальной политики. Имею в виду рассуждения о необходимости более справедливого распределения доходов. Очевидно, что создаваемый новый социальный фонд одновременно есть и попытка как-то сократить вопиющий разрыв в доходах между богатыми и бедными, и своеобразная форма морального откупа, предложенная очень богатым в обмен на признание легитимности их собственности. Так что за каждой из инициатив стоит новый, неизвестный пласт нерешенных задач. И решимость провести их в жизнь является необходимым условием успешности заявленного курса. Хотя и не вполне достаточным.

То, что выступление главы государства вызовет прилив надежд у одних и скепсис у других, было ожидаемым. Появление новых инициатив в частном порядке тоже вполне прогнозируемо. Так, спустя два дня после обращения прозвучал месседж в защиту прав труженика от неизвестного мне руководителя Eurasian Expert Council Чингиза Лепсибаева. Он заявил «МК», что у Казахстана есть два союзника, с которыми он ни при каких условиях не будет портить отношения, – Россия и Китай. Однако это не значит, что разница в зарплатах сохранится, подчеркнул политолог. «Китайцы как зарабатывали, так и будут зарабатывать, а вот жители Казахстана должны начать получать (видимо, имеется в виду повышение уровня зарплат – прим. ред.). Токаев уже заявил, что в стране будут проводиться социальные реформы, и хотелось бы, чтобы они затронули и эту сферу. Проблема в том, что Трудовой кодекс РК писали представители крупного бизнеса, поэтому простые рабочие оказались в ущемленном положении. Это нужно изменить», - отметил Лепсибаев.

Временами политическое звучание приобретают и требования многодетных матерей. Теперь их проблемы предполагается решать благодаря социальному фонду, о необходимости создания которого сказал в своей речи президент.

Дуализм проблем силового блока

- Судя по всему, кардинальные перемены ждут и силовой блок государства. Каково ваше отношение к этим инициативам? Не будут ли они способствовать усилению «охранительных» тенденций во внутренней политике?

- Правоохранительную службу можно понимать двояко – как охрану государства (и существующего у нас режима, и демократического, и авторитарного или тоталитарного) и службу в смысле защиты порядка, прав граждан. Противоречие здесь налицо, и оно имеет место при любом режиме. Например, когда в Европе разгоняют демонстрантов, протестующих против ковидных ограничений, то ясно, что полиция защищает решения власти, а не право граждан на демонстрации и митинги.

В наших же условиях полиция есть часть более широкого комплекса силовых структур. Повышение зарплат силовиков, улучшение их жилищно-бытовых условий, а особенно укрепление спецназа – все это симптомы, указывающие на усиление «охранительных», как вы выразились, тенденций. Создание в недавнем прошлом на базе контингента участковых полицейских так называемой местной полиции было робкой попыткой приблизить эту службу к населению. В наших реалиях очень важно, чтобы силовики вообще и полиция в частности выполняли уставные задачи. Если бывший (точнее, снятый 5 января с должности) председатель КНБ, мягко говоря, проморгал создание отрядов боевиков, то возникает вопрос: чем занималась и куда смотрела эта структура? Если начальники департаментов силовых структур в ряде регионов растерялись, то встает вопрос об уровне их профессионализма.

Еще до январских событий недовольство общественности вызывали частые случаи, свидетельствовавшие о неумении (и/или «лени») сотрудников этих органов защищать права граждан на спокойную и безопасную жизнь. Все ли понимают, что «лень» в деле защиты граждан незаметно, но неминуемо перерастает в неумение (и/или нежелание) защищать конституционный порядок, спокойствие и стабильность в государстве, да и сам режим? Не забудем и о факторе коррупции, который позволял кое-кому сквозь пальцы смотреть на проблемы, накапливавшиеся внутри этих структур. Расплата пришла не в виде судебного решения и предшествовавшего ему многомесячного следствия, а в виде самоубийств ряда высокопоставленных силовиков. Понимают ли сами руководители и сотрудники этих органов, что такая расслабленность и коррупция похожи на игру в русскую рулетку (кому-то повезет, а кому-то придется очень несладко)? Ведь все начинается с внутреннего нежелания, если нет приказа сверху, защитить честь, достоинство или собственность простого человека. А дальше происходит постепенная деградация, закономерным итогом которой становится неспособность защитить сам государственный порядок.

Бюрократический фронт

- Президент открытым текстом обвинил отечественную бюрократию в отрыве от реалий жизни и потребностей граждан. В принципе, об этом говорилось и прежде, но ситуация практически не менялась. Как вы думаете, этот негативный тренд будет преодолен в обозримой перспективе, или проблема опять будет заболтана?

- Да, опасения такого рода нередко высказываются в дискуссиях, в том числе и в социальных сетях. Для лучшего понимания обратимся к истории, вспомнив поговорку, что умный учится на чужих ошибках.

Например, перед партией большевиков необходимость борьбы с бюрократизмом вставала не раз. Эту проблему как серьезную упомянул Ленин в своих последних работах, известных как его завещание. После того, как он умер, инициативу попытался перехватить Троцкий, который решил использовать борьбу с бюрократизмом как один из лозунгов во внутрипартийном противостоянии. Но довольно скоро увидел, что сталинский партаппарат тоже включил ее в свою повестку. Была даже принята резолюция «О борьбе с бюрократизмом». В итоге Троцкий проиграл, но и победившему Сталину канцелярщина, бумаготворчество, неумение решать вопросы на «низовом» уровне мешали наладить обратную связь с народом.

В некоторых советских фильмах упоминаются всевозможные бюро жалоб, также можно вспомнить о нормах, обязывавших внедрять критику и самокритику. Институционально местная (не центральная) партийно-советская бюрократия была ограничена не только волей «вождя народов». Ей приходилось принимать во внимание и критику со стороны центральной прессы, ее проверяли комитеты партийного контроля, комитеты народного контроля. На уровне предприятий отстоять права трудящегося могли профсоюзы.

Сила бюрократии заключается не в численности аппаратчиков, а в умении превратить государственный вопрос в канцелярский. Чтобы «замерить» те или иные процессы, нужны какие-то показатели. Отчетность по ним позволяет госаппарату не столько «заболтать» выполнение любого решения (на это есть горе-политики), сколько подменить его столбиками рождающихся в канцеляриях показателей. Но насколько они отражают жизнь? Чем меньше у государственного аппарата возможности быть уверенным в силе и влиянии канцелярий, тем в большей степени чиновники вынуждены быть так называемой рациональной бюрократией. То есть бюрократией, дисциплинированной не перед грозными очами начальства и мало ответственной перед общественностью, а вынужденной больше обращать внимание на «народное мнение» в лице СМИ, а также контроль и запросы, как одну из форм контроля со стороны депутатского корпуса – парламента и местных представительных органов.

Бюрократия сумеет приспособиться к сокращениям и реорганизациям, остаться работающей для собственного блага и, будучи бесконтрольной, подверженной коррупционным тенденциям. Поменяются только лица, приближенные к руководству.

- Одной из ключевых проблем казахстанской экономики является монополизм, препятствующий формированию конкурентной среды (правда, президент обозначил ее как олигополию). Какими вам видятся пути преодоления этого изъяна?

- Преодоление этого негативного феномена лежит в политической плоскости. Сегодня лишь узкий круг лиц имеет выход на высшую бюрократию. А это немногочисленный, но очень влиятельный слой, который «присосался» к бюджету и прочим финансовым ресурсам. На поверхности общественно-политической жизни видны взлеты одних и смещения других. Более важно то, как мы сумеем распорядиться экономическими ресурсами. В Латинской Америке, бывало, политика влияла на экономику вследствие того, что находились генералы, которые осуществляли перевороты и тем самым вмешивались в политику. Но более щадящий для общества и более приемлемый для нас путь иной – отказ от любимого бюрократией и близкими к ней кланами принципа: «Для друзей – всё, а для остальных – закон». «Принципиальность» такого рода опасна. Впрочем, лучше почитать то, что сказано по этому поводу президентом в его обращении.

Трансформация неизбежна

- Глава государства предложил коренным образом сменить акценты в образовательной политике. Что вы скажете по этому поводу?

- Важность такой постановки вопроса несомненна, ибо подготовка высококвалифицированных специалистов является фундаментом успешного экономического и культурного будущего страны. Понятно, что открытие филиалов лучших зарубежных вузов – это не всё, что можно и нужно сделать в данной сфере. Но в любом случае важно, что президент держит руку на пульсе образовательной политики.

Эта тема довольно обширна: помимо всего прочего, она включает в себя и восстановление забытого института наставничества в науке, и вопросы финансирования, и качество набора в вузы. Поле для реформ огромное, но пока, на мой взгляд, следует сконцентрироваться на делах и задачах, имеющих неотложный политический контекст. Что необходимо сделать в первую очередь, так это покончить с коррупцией. Впрочем, данное замечание является актуальным и для других сегментов нашей жизни. Что касается деятельности Министерства образования и науки, то в ней имеются сдвиги, мало заметные стороннему наблюдателю.

- Еще одна тема, которой коснулся президент, - необходимость трансформации взаимоотношений между государством и обществом. Как вам это видится?

- Если коренные изменения произойдут во всех вышерассмотренных сферах, то такая трансформация неизбежна. Не люблю абстрактных понятий и рассуждений, когда существуют реальные факты и проблемы, которые можно замерить, проанализировать и обдумать пути их разрешения. В порядке мечты воображаемого бюрократа предположу, что ему так хотелось бы вместо дебюрократизации и контроля над собой ввести отчетность по процессу политической трансформации. Хотя она вроде бы ведется, например, применительно к процессу модернизации общественного сознания. Но кто-нибудь и где-нибудь видел ее?..