Споры из-за воды между Казахстаном и Кыргызстаном вызвали целую информационную волну, в которой нашлось место в том числе конспирологическим версиям вроде «руки Кремля» и чисто популистским призывам наказать соседей, например, ограничив транзит их товаров по нашей территории. Между тем, предпосылки к возникновению конфликтных ситуаций вокруг водной проблемы появились давно, но наши профильные госорганы вместо того, чтобы уже тогда заняться выстраиванием долгосрочной стратегии в отношениях с соседями, от которых к нам поступает речной сток, на протяжении многих лет, по сути, бездействовали.
Платить – и никаких гвоздей!
…Более двадцати лет назад, в июле 2001-го, Жогорку Кенеш принял закон «О межгосударственном использовании водных объектов, водных ресурсов и водохозяйственных сооружений Кыргызской Республики», который предусматривал введение платы за речную воду, пропускаемую на территории соседних стран. Одним из главных инициаторов такого шага стал депутат Турдакун Усубалиев, которого условно можно назвать «кыргызским Кунаевым», поскольку он тоже почти четверть века и в те же годы, что и казахский лидер, возглавлял республику в качестве первого секретаря ЦК Компартии.
Разумеется, в Казахстане и Узбекистане этот закон встретили в штыки. И спустя некоторое время в газете «Слово Кыргызстана» (аналог нашей «Казахстанской правды») вышла пространная статья «Кыргызстан – нефинансовый инвестор Центральной Азии» за подписью главного эксперта Международного института стратегических исследований при президенте КР. В ней говорилось: «Заявленная, что называется, в лоб «платность водопользования в межгосударственных отношениях» оказалась непродуктивной. Ну, не хотят соседи платить нам за эту воду, и всё тут. А прекратить её подачу нельзя. Где же выход? Ответ простой: в водопользовании».
Далее автор утверждал, что Казахстан и Узбекистан с советских времён получают огромные доходы от орошаемого земледелия. За период эксплуатации Токтогульского и других водохранилищ, которые были введены в строй в 1960-х – 1980-х годах, две самые крупные республики ЦА получили, согласно его оценкам, 6,9 миллиарда рублей чистой прибыли. А это порядка 10 миллиардов долларов, если иметь в виду, что официальный курс рубля к американской валюте в Союзе составлял 1,4. Соответственно и после распада СССР Кыргызстан продолжает выполнять в отношении соседних стран роль «нефинансового инвестора», отмечал автор, который наверняка выражал далеко не только собственное мнение.
Исходя из этого, он задался вопросом: «Можно ли поставить вопрос о получении Кыргызстаном той части прибыли, которую имеют наши собратья от производства сельхозпродукции на орошаемых землях? То есть, на тех землях, которые были введены в сельхозоборот после строительства на нашей территории известных водохранилищ?». И сам же на него ответил: «Можно! Мы вправе требовать от Узбекистана и Казахстана не платы за воду как за товар, а своей части прибыли от кооперированного производства хлопка и риса на тех земельных площадях, которые были введены в действие благодаря широкомасштабным гидромелиоративным работам, проведённым на территории Кыргызстана».
Есть ли у речной воды собственник?
На статью отреагировал Рим Гиниятуллин, который в 1990-х работал министром мелиорации и водного хозяйства, а также вице-премьером правительства Узбекистана. Он поставил следующие вопросы: могут ли авторы подобных инициатив чётко сказать, какие из существующих гидросооружений следует считать работающими на «обслуживание» соседей, способны ли кыргызские ГЭС производить электроэнергию без наличия чаши и накопления воды в водохранилищах, какую её часть можно опять же отнести на «обслуживание» соседей и т.д.? После чего отметил: «Эти манипуляции цифрами становятся похожими на инициирование подготовки почвы для конфликтных сценариев между странами региона». А в конце призвал «без амбиций, постоянных взаимных претензий, тенденциозных и обиженных экскурсий в прошлое, исходя из сегодняшних реалий, начать нормальный рабочий объективный анализ всех составляющих проблемы и на этой основе шаг за шагом двигаться к достижению взаимопонимания».
В конце сентября того же 2001 года со своей статьёй выступил уже казахстанский специалист водного хозяйства, кандидат технических наук Даулетияр Баялимов. С одной стороны, он отчасти согласился с кыргызским экспертом. Ведь в нашей стране водохозяйственные организации взимают с сельхозпроизводителей плату за услуги по доставке воды, тем самым компенсируя свои затраты на ремонт и эксплуатацию ирригационных сооружений. А признавать обоснованность такого принципа внутри республики и отрицать её применительно к межгосударственным отношениям не совсем логично.
С другой стороны, он отметил, что трансграничные реки несут свои воды по территориям нескольких стран, поэтому у них нет какого-то одного хозяина: «Собственностью же того или иного государства могут быть только участок русла (то есть не сама вода, а дно реки), а также построенные на нём плотины, водохранилища и другие гидротехнические сооружения». Кроме того, вода является не только производительной силой, благодаря которой обеспечивается продовольственная безопасность, вырабатывается электроэнергия и т.д., но и природной стихией. А значит, если какое-то государство объявляет себя собственником формирующегося на его территории речного стока, то оно должно взять на себя и ответственность за возможный ущерб, понесённый соседними странами в результате стихийных бедствий.
В этой связи Баялимов предложил рассмотреть – чисто гипотетически – такой сценарий. Казахстан и Узбекистан соглашаются платить за воду, получаемую ими на нужды орошаемого земледелия (либо как за товар, либо в качества доли Кыргызстана «в кооперированном производстве хлопка и риса»). Но в то же время отказываются принимать зимние и ранневесенние попуски, поскольку они несут угрозу затопления территорий, требуют значительных расходов на противопаводковые мероприятия. Как в таком случае Кыргызстану вырабатывать электроэнергию на своих ГЭС, куда он будет девать накопленную воду, которая может превратиться в огромную разрушительную силу и нанести катастрофический ущерб? Поэтому казахстанский водник призвал все стороны отказаться от радикальных инициатив и попытаться найти взаимоприемлемые варианты, пойдя на уступки друг другу, учитывая в том числе экономические интересы Кыргызстана.
Вместо стратегии – затыкание дыр
К слову, именно резко возросшие после распада СССР зимние попуски воды по Сырдарье в зимний период и вызванное этим обострение её дефицита в летние месяцы (они стали следствием перевода кыргызских водохранилищ с ирригационного режима работы на энергетический) вынудили Казахстан и Узбекистан к реализации ряда очень затратных водохозяйственных проектов. Скажем, в нашей стране в 2008-2010-х годах построили Коксарайский контррегулятор, израсходовав на него около 350 миллионов долларов (тогда 52,4, а сегодня 155 миллиардов тенге). Причём это не только огромные финансовые затраты, но и дополнительные потери воды из-за испарения и фильтрации. Каждый год появляется информация о планах строительства всё новых и новых, хотя и небольших, водохранилищ для аккумулирования зимнего речного стока.
Иными словами, Казахстан предпочёл строительство дорогостоящих объектов, польза от которых к тому же весьма сомнительна, вместо того, чтобы уже тогда, в начале «нулевых» годов, попытаться достичь долгосрочных соглашений с соседними государствами, пусть даже путём предоставления тому же Кыргызстану определённых компенсаций (при этом, разумеется, держа в уме национальные интересы РК). Как следствие, на протяжении более чем двадцати лет наш центральный госорган, отвечающий за водную безопасность страны, только тем и занимался, что пытался «заткнуть дыры», то и дело вымаливая у соседей дополнительные объёмы воды и не имея никаких гарантий получения её в достаточном количестве хотя бы на ближайший год. Можно ли назвать такой подход стратегическим?
Сегодня ситуация ещё более обострилась. Вспомните события трёхмесячной давности, когда Афганистан и Иран чуть было не начали войну друг с другом из-за конфликта по поводу стока реки Гильменд. Теперь правительство «Талибана» затеяло строительство (оно уже началось) большого канала Кош-тепа, в который из Амударьи планируют забирать от 6 до 10 миллиардов кубометров в год, причём Афганистан имеет полное право претендовать на такие объёмы.
Согласно установленным ещё в советское время квотам, около 33-х миллиардов «кубов» из этой реки до сего дня доставались Таджикистану и Узбекистану. В скором времени, когда новый канал будет построен, они могут недосчитаться от 20 до 30 процентов нынешнего водозабора из Амударьи. А значит, у них, не исключено, возникнет соблазн компенсировать этот недобор за счёт протекающей по их территориям Сырдарьи, инициировать (в связи с изменившимися обстоятельствами) пересмотр соглашения от 1992 года, касающегося межгосударственного распределения её стока. Соответственно Казахстану, находящемуся в низовьях, будет ещё сложнее обеспечивать орошаемые площади поливной водой.
Как нам в таких условиях защитить свои интересы в сфере водопользования? Насколько состоятельна наша «водная дипломатия»? Достаточно ли компетентно в этом плане руководство Министерства экологии и природных ресурсов РК? Вопросы, на которые ответов либо нет, либо, если они есть, то, скорее, отрицательные...
Мнение эксперта
Даулетияр Баялимов, ветеран водной отрасли, кандидат технических наук:
«Компромисс возможен на основе механизма компенсаций»
Не устаю повторять: мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы трансграничные реки в Центральной Азии были реками дружбы, а не конфликтов и раздора. Чтобы, условно говоря, кыргызские дети зимой сидели в тепле и с электричеством, а дети хлопкоробов, рисоводов, овощеводов на юге Казахстана были уверены, что их отцы будут иметь стабильные доходы, которые позволят им досыта есть, иметь всё самое необходимое.
Предъявлять соседям претензии можно бесконечно, но какой от них прок? «Словесные войны» способны привести лишь к ухудшению отношений между странами (а некоторые внешние силы только этого и ждут), ещё больше отдалить нас от решения проблемы. Поэтому нужно в спокойной рабочей обстановке искать и находить консенсус. И его, я думаю, можно достичь на основе механизма компенсаций. В этой связи позволю себе поделиться своими соображениями.
Согласно соответствующей Конвенции ООН, мировому опыту и действующим межгосударственным соглашениям, в стоке каждой трансграничной реки есть доля стран, по территориям которых она протекает. Поэтому в нашем конкретном случае речь должна идти о плате (компенсации) за услуги по доставке не всей воды, поступающей на нашу территорию в течение года, а только тех объёмов, которые подаются в вегетационный период, на нужды орошения. В остальное время года попуски осуществляются в интересах самого Кыргызстана: он «прогоняет» их через турбины своих ГЭС для выработки электроэнергии с последующей её поставкой потребителям, поэтому не вправе предъявлять счета за эту воду.
Таким образом, Казахстан может согласиться оплачивать услуги по накоплению и сохранению в кыргызских водохранилищах объёмов, необходимых нашим сельхозпроизводителям во время поливного сезона. Это будет возмещение затрат соседней республики на содержание и эксплуатацию водохранилищ, на обеспечение их безопасности, на приобретение измерительного и другого оборудования. Специалисты (гидрологи, гидравлики, энергетики), представляющие заинтересованные страны, должны будут всё просчитать, затем согласовать объёмы, тарифы… А в какой форме проводить платежи, деньгами или поставками материальных ресурсов, – это уже второй вопрос.
Если мы согласимся компенсировать расходы кыргызской стороны, то она, в свою очередь, должна будет гарантировать подачу в вегетационный период оговоренных объёмов воды, при этом строго придерживаясь согласованных сроков осуществления её попусков. А значит, необходимо предусмотреть штрафные санкции за невыполнение «поставщиком» принятых им на себя обязательств. Такое соглашение должно быть заключено на длительный период.
И ещё. Сегодня на фоне обострения водных проблем уже не только сами водники, но и общественные деятели, даже некоторые политологи предлагают задуматься о воссоздании отдельного министерства. Ну, или, как минимум, о том, чтобы поставить во главе Минэкологии, профильного комитета людей, хорошо разбирающихся в данной теме, способных профессионально, на равных разговаривать с коллегами из других стран. Если же водными проблемами будут заниматься фигуры вроде нынешнего министра Зульфии Сулейменовой и курирующего её вице-премьера Романа Скляра, то, боюсь, наши дехкане в скором времени могут оказаться в ещё более тяжёлой ситуации.
«Золотоордынский» период – один из самых значимых в нашей истории
