С приходом Джо Байдена в Белый дом эксперты ожидают усиления давления США на своих традиционных соперников - Россию и Китай, в том числе через активное проникновение в Центральную Азию и особенно в Казахстан, где сталкиваются интересы всех трех геополитических игроков. О том, как дальше будет разворачиваться глобальная борьба за стратегически важный регион и какой должна быть линия поведения наших стран, мы беседуем с доктором политических наук, профессором, главным научным сотрудником Казахстанского института стратегических исследований при президенте РК Муратом Лаумулиным.

- Мурат Турарович, согласны ли вы с такой оценкой экспертов?

- Да, согласен. Очевидно, что ситуация меняется, появились новые нюансы. Правда, прогнозировать, какой будет политика Запада и, в первую очередь, Соединенных Штатов в отношении Центральной Азии, пока сложно. Ясно только то, что новая администрация Белого дома будет действовать в условиях острого дефицита ресурсов: финансовых, экономических, дипломатических, кадровых, военно-политических и военно-стратегических, технологических и идеологических.

Для нас сейчас важно то, как распорядится Вашингтон одним из своих внешнеполитических достижений – Стратегией США в Центральной Азии (от 5 февраля 2020-го). Согласно этому документу, наибольший интерес для Вашингтона представляют Казахстан и Узбекистан как ведущие государства региона, где к тому же произошла смена политического руководства. Главная же цель заключается в обеспечении суверенитета стран ЦА. Американское восприятие постсоветского пространства, в принципе, основано на убежденности в необходимости защиты малых и новых государств от имперского, колониального и агрессивного гегемона в лице России.

- А в чем конкретно будет проявляться это «активное проникновение»?

- Центральная Азия не входила в сферу основных приоритетов внешней политики администрации Дональда Трампа, однако в последнее время внимание Вашингтона к нашему региону заметно возросло. Связано это с рядом факторов.

Во-первых, активизация США в ЦА отражает стратегический курс американских правящих кругов на противодействие Китаю по широкому спектру направлений. Также она затрагивает интересы России, традиционно рассматривающей этот регион как зону своих интересов. Если КНР занимает лидирующие позиции в экономике стран ЦА, то в сферу ответственности РФ входят, прежде всего, проблемы обеспечения безопасности.

Во-вторых, очередной всплеск интереса США к региону в значительной степени обусловлен проблемой Афганистана, которую актуализировало заявление Дональда Трампа о готовящемся выводе войск.

В-третьих, следует учитывать определенный интерес американского капитала к инвестициям в экономику ЦА.

Серьезные изменения в политике США в отношении региона обозначились год назад. Знаковым событием, подтверждающим это, стал визит в феврале 2020-го госсекретаря Майка Помпео в Казахстан и Узбекистан (а также в ряд других республик СНГ). В ходе заседания министерской встречи «С5+1» в Узбекистане он представил новую стратегию по Центральной Азии. Практически одновременно ее обнародовал и госдепартамент США.

К слову, на момент запуска формата «С5+1» (ЦА плюс США), где Штаты выступали в роли медиатора, он был уникальным, поскольку у стран региона не было своей диалоговой площадки. Потребность в таком диалоге, некогда острая, сегодня свелась к минимуму. Проходящие на регулярной основе саммиты глав стран Центральной Азии указывают на то, что они стали действовать самостоятельно.

- В чем же главная особенность новой американской стратегии по Центральной Азии?

- Из документа и устных пояснений американских дипломатов следует, что Вашингтон готов соперничать за влияние на этот регион с Москвой и Пекином. Речь, в частности, идет о том, чтобы государства ЦА выступали единым блоком и укрепляли связи не с Россией и Китаем, а с Афганистаном и Пакистаном. Впрочем, сама стратегия мало что говорит о конкретных видах США на этот регион. Тогда как Москву куда больше беспокоят их практические шаги.

Рекомендации для Вашингтона, подготовленные американским аналитическим сообществом, включают в себя следующие элементы:

- Выстроить иерархию сотрудничества. То есть, сделать приоритетным сотрудничество с Казахстаном и Узбекистаном.

- Признавать и принимать вклад и возможности других государств. То есть, учитывать, что у США в регионе есть некоторые общие с Россией и Китаем цели, и найти способ использовать действия соперников для реализации своих интересов.

- Не настаивать на реформах, если на них нет спроса. То есть, требования перемен должны исходить от самих граждан стран Центральной Азии, а реформаторская программа США должна быть нацелена в первую очередь на улучшение социально-экономического положения, а не на распространение демократии.

- Найти баланс между безопасностью и ценностями. То есть, не ставить сотрудничество в сфере безопасности в зависимость от ситуации с правами человека.

- Избегать милитаризации политики США в качестве ответа на преувеличенную опасность исламского радикализма. То есть, не реагировать чересчур болезненно на угрозу безопасности США, исходящую от религиозного экстремизма в регионе.

- Эффективнее использовать имеющиеся рычаги влияния, «набивать себе цену» и ставить более реалистичные задачи, выстроенные по степени важности. К примеру, в некоторых высших учебных заведениях региона уже действуют «американские уголки». Они есть во всех странах ЦА, за исключением Узбекистана, где их присутствие ограничивается рамками посольства (видимо, на открытие секций за пределами посольства нет решения местных властей).

Следует отметить, что в Совете национальной безопасности США «нынешнего созыва» Россия и Центральная Азия выделяются в отдельное направление. Вероятно, другие постсоветские республики останутся в европейском отделе. Думаю, администрация Джозефа Байдена будет стремиться сохранить Евразию разъединенной и укреплять свои связи с китайскими соперниками в Азии, в первую очередь, с Индией. Такой курс создает серьезные потенциальные вызовы для продолжения стратегического партнерства Москвы и Дели.

При этом главными инструментами американской экономической политики выступают инфраструктурное (прежде всего, трубопроводное) планирование, программы международных финансовых институтов, гранты для осуществления либеральных реформ, санкции. Не вызывает сомнений, что данный инструментарий сохранится и в дальнейшем.

- От чего конкретно пытается обезопасить себя Вашингтон?

- Стратегия Соединенных Штатов сосредоточена не столько на расширении собственных экономических связей, сколько на задачах геополитического сдерживания России и Китая. Не случайно Белый дом продвигает транзитные коридоры и интеграционные планы, являющиеся альтернативными предложениям Москвы и Пекина и призванные снизить их влияние на экономику ЦА.

База для этого есть. Администрация Д.Трампа к моменту прихода к власти уже располагала достаточно солидным наследством в форме возможностей оказания политического влияния через разнообразные инструменты воздействия. В свое время администрации У.Клинтона, Дж.Буша-младшего, Б.Обамы, пусть и не всегда последовательно, но целенаправленно имплантировали в регион различные институты «мягкой силы» для создания такой среды, в которой Вашингтон мог бы оказывать свое влияние на политические процессы в каждой из республик.

Одна из важнейших стратегических целей США – не допустить возникновения в Евразии сверхдержавы, способной объединить население и ресурсы континента. Появление подобного тяжеловеса могло бы в корне изменить глобальный баланс сил, подорвать американское лидерство. В связи с этим конечный императив Соединенных Штатов как доминирующей державы состоит в том, чтобы предупредить появление соперника в Евразии. Для этого надо поддерживать ее раздробленность и существование там такого количества враждебных друг другу держав, какое только возможно. И эта долгосрочная стратегия наталкивается на возрождение России.

- То есть, основные усилия США буду направлены против РФ?

- Да, основным стратегическим противником для США, по версии команды Джозефа Байдена, будет Россия. Поэтому Штаты намерены активизироваться на геополитически важных для РФ территориях. Судя по заявлениям Тони Блинкена, недавно утвержденного на пост госсекретаря, партнеры американцев по НАТО предпримут более активные шаги по сдерживанию Москвы. Есть мнение, что уже прорабатываются вопросы расширения Североатлантического альянса за счет постсоветских стран. Помощь им со стороны США и НАТО проходит отдельной строкой в новой стратегии Вашингтона.

Россия и США противостоят друг другу по ряду вопросов, связанных с Центральной Азией. Некоторые из разногласий носят символический характер и не оказывают непосредственного влияния на практические действия. Другие же, напротив, прямо влияют на формирование политики.

- Как думаете, страны ЦА, в частности, Казахстан выиграют от повышенного внимания к себе со стороны США или же больше проиграют?

- Говоря о том, что существует единый формат диалога со странами ЦА, Вашингтон как прагматичный игрок понимает, что они не являются единым целым и что между ними существуют серьезные трения. Поэтому нет оснований считать, что у США выработана унифицированная стратегия по отношению к ним. Формат «С5+1» больше похож на пиар-проект, на демонстрацию того, что США не утратили интерес к региону. Многовекторная внешняя политика – это именно то, чего ожидает сейчас Вашингтон от своих партнеров в Центральной Азии.

США заинтересованы, прежде всего, в военно-стратегическом доминировании в регионе. К примеру, с 2016 года они довольно активно укрепляли военно-политические связи с Узбекистаном. В частности, пытались возложить на Ташкент серьезную роль в переговорах с талибами, а после вывода значительной части своих войск – продолжать через него оказывать влияние на ситуацию в Афганистане. В феврале 2019 года в Узбекистане побывала внушительная миссия американских военных - при содействии США в узбекской столице прошла встреча начальников генштабов стран Центральной и Южной Азии.

США среди прочего обсуждают с государствами Центральной Азии, в том числе с Казахстаном, возможность транзитных перелетов через их воздушное пространство американской боевой, разведывательной и иной военной авиации, направляющейся в Афганистан и из него. В Москве полагают, что американцы при помощи подобных проектов и договоренностей хотят закрепиться в регионе – с тем, чтобы использовать его для сдерживания России и Китая.

Тем не менее, на фоне событий в Белоруссии, Киргизии, Украине и на Кавказе наша страна предстает идеальной следующей площадкой для дестабилизации российской периферии. От такого развития событий Казахстан, естественно не выиграет. Более того, учитывая уникальное стратегическое значение РК для соседей, мы можем получить вдобавок внешнюю интервенцию, если дестабилизация зайдет слишком далеко.

- Какой позиции следует придерживаться властям нашей страны с точки зрения защиты национальных интересов и обеспечения собственной безопасности?

- Цели Вашингтона в отношении Центральной Азии и, в частности, Казахстана вполне очевидны. Вопрос заключается лишь в том, когда и в какой степени они могут реализоваться. Скорее всего, чтобы держать руку на пульсе, администрация Дж.Байдена сохранит формат «C5+1» как единственный инструмент постоянного политического присутствия США в регионе. Но ждать усиления активности в данном направлении вряд ли стоит, поскольку в ближайшее время у нового хозяина Белого дома будут другие первоочередные внешнеполитические задачи. Это восстановление отношений с ЕС, попытка выстроить новый формат взаимодействия с Китаем, а также с Ираном, возвращение США в ВОЗ и в Парижское соглашение об изменении климата, укрепление американских позиций в ООН. Но в дальнейшем демократы обязательно вернут свое внимание к ЦА.

Да и вряд ли страны ЦА захотят вступать в серьезные противоречия с Китаем и Россией. В обозримом будущем они будут по-прежнему маневрировать между тремя центрами силы. Таким образом, консенсус интересов для ЦА в треугольнике «РФ–США–КНР» в среднесрочной перспективе практически невозможен. Вероятно, при благоприятном развитии событий сохранится достигнутый в предыдущие годы статус-кво.

В столь сложной ситуации, а именно при вероятном, но весьма возможном усилении давления США на центральноазиатский регион и особенно на Казахстан, нам следует ориентироваться в первую очередь на свои союзнические отношения с Россией как на двустороннем уровне, так и в рамках коллективных организаций (ОДКБ, ЕАЭС, ШОС, СВМДА). С Китаем же, чья инициатива «Один пояс, один путь» начинает терять динамику, нужно вести достаточно осторожную политику, координируя свои действия с Москвой. Ну и, конечно, необходимо усиливать, хотя это крайне сложно, единство Центральной Азии, а также укреплять, наконец, собственный тыл, проводя справедливую социальную политику и работая с молодежью.

Очевидно, что финансовые ресурсы государства в социальной сфере катастрофически истощаются вследствие негативных последствий кризиса. В этой связи необходим поиск новых и пересмотр традиционных источников пополнения бюджета и его социальных составляющих. Это потребует внесения серьезных корректив и даже изменения курса экономической политики РК.

Также важно остановить процессы исламизации и дерусификации (десоветизации), взять под контроль национальную банковскую систему и активность зарубежных (американских) некоммерческих организаций, восстанавливать разрушенные системы образования и здравоохранения.

Кризис со всей очевидностью продемонстрировал, что без сильного государства выживание казахской (казахстанской) нации невозможно. На практике это означает, что необходимо поддерживать и развивать усиление исполнительной власти, что в реальности и началось уже на первом этапе кризиса.

Разумеется, подобные меры и фактически полное изменение курса с неолиберального и глобалистского на социальный и национальный привлекут пристальное внимание международных партнеров и геополитических игроков, мировых финансовых институтов и т.п. А это может иметь для Казахстана, его внешней политики, международного положения страны и государственной безопасности далеко идущие последствия.