Совсем недавно, в начале марта, издание «Қазақ Үні» выдало сенсационное сообщение: дескать, глава МОН РК Асхат Аймагамбетов заявил, что «в Казахстане все учащиеся должны получать образование на государственном языке». Русскоязычные читатели, в массе своей мало интересующиеся тем, что пишут казахские СМИ, об этой «новости», похоже, даже не узнали, тогда как в казахскоязычном сегменте Интернета с энтузиазмом и возгласами «Наконец-то!» бросились ее тиражировать.
Свобода выбора
Впрочем, в действительности министр такого не говорил. «Қазақ Үні», то самое издание, которое инициировало (и, кстати, продолжает) сбор подписей под открытым письмом к президенту страны с призывом лишить русский язык его нынешнего конституционного статуса и в котором заправляет новоиспеченный депутат парламента от партии «Ак жол», просто переврало слова главы МОН.
В заметке есть приписка, что такое заявление министр сделал в интервью другому изданию – «Azattyq Rýhy». А там Аймагамбетов просто призвал родителей отдавать детей в казахские школы, которых «в стране достаточно», чтобы принять всех желающих, и которые «являются конкурентоспособными», о чем «свидетельствуют результаты ЕНТ». Относительно же изучения казахского языка он сказал, что надо «не заставлять, а мотивировать».
Но в «Қазақ Үні» и других изданиях подобной направленности, видимо, привыкли интерпретировать любые высказывания так, как им выгодно, при этом зная, что большинство читателей поленится заглянуть в первоисточник. И именно через такие СМИ сегодня продвигается идея прекратить государственное финансирование школ с русским языком обучения, а то и вовсе закрыть их. В качестве аргумента часто приводится пример России, где даже в районах компактного проживания казахов нет учебных заведений, в которых они могли бы получить образование на родном языке. Однако при этом никто не задается вопросом: а у самих живущих там наших сородичей есть запрос на открытие таких школ, или же их вполне устраивает существующее положение вещей? Если в этих районах вдруг появятся казахские классы, то найдутся ли родители, готовые отдать в них своих детей? Есть ли там учителя, способные квалифицированно преподавать учебные предметы на казахском языке? И т.д. и т.п.
В нашей же стране запрос на русские школы сохраняется. Согласно данным Национального доклада МОН РК за 2018-й, на тот момент в Казахстане насчитывалось 1195 таких школ, в которых обучалось 378,7 тысячи детей. Еще 572,6 тысячи получали образование на русском языке в смешанных школах. В сумме более 950 тысяч, или 30,6 процента всех учащихся. А это дети полноправных граждан РК, вносящих существенный вклад в экономику страны, платящих налоги, за счет которых и финансируются школы. И лишить почти треть населения республики права выбирать язык обучения – на такое трезвомыслящая власть не пойдет. Не потому что она понимает важность свободы выбора (чего бы то ни было) как фундаментальной общечеловеческой ценности, а просто из чувства самосохранения и из опасения подорвать общественно-политическую стабильность.
Патриотизм и прагматизм
Другой пример, на который нередко ссылаются наши национал-патриоты, – Эстония. Ее президент Керсти Кальюланд недавно еще раз подтвердила свою приверженность курсу на то, чтобы в детсадах и школах обучение и воспитание велись только на эстонском языке. Хотя при этом призналась: «Мои внуки вообще ходят в русский детсад. В нашей семье семилетний ребенок, знающий один язык, считается неразумным расточительством. Уже в детстве он должен освоить хотя бы еще один, а лучше — два языка». И добавила: «Считаю, что там, где больше детей с домашним русским языком (имеются в виду русскоязычные семьи – прим. авт.), в школах необходимо ввести углубленное изучение русского языка, русской литературы и культуры. И это нам по силам. Даже в будущем, при эстоноязычной школьной системе».
Безусловно, провозглашенный ею курс имеет под собой политическую подоплеку: маленькая Эстония опасается влияния со стороны большого соседа – России. Но у Керсти Кальюланд есть и вполне рациональное, прагматичное объяснение: «чтобы не было таких различий по оценкам PISA, когда у эстонских школ более высокие результаты, а у школ с русским языком обучения более слабые».
Тут следует сказать о том, что по итогам последнего на сегодня тестирования PISA-2018, о котором упомянула президент и которое признается многими экспертами как наиболее объективная международная система оценки знаний учащихся, Эстония по среднему баллу за три вида грамотности (525,3) обошла все без исключения европейские страны. В том числе хваленую Финляндию (516,3), которая до сего времени считалась образцом школьного образования, Великобританию (503,6), Швецию (502,3), Германию (500,3) и прочие. Обогнала она и Японию (520,0), Канаду (516,7), США (495,9), не говоря уже о постсоветских государствах. К тому же в этой прибалтийской республике дети из школ с эстонским языком обучения показали более высокие результаты, чем их сверстники из русских (а тестированием были охвачены 15-летние учащиеся).
Если бы в нашей стране казахские школы давали такие же знания, то родители, желающие добра своим чадам, безо всяких призывов министра или кого бы то ни было отвели бы их туда. Во всяком случае, сами казахи, в том числе русскоязычные, больше не терзались бы думами и сомнениями относительно того, в какую школу записать своих детей. Но сегодня им приходится делать непростой выбор между сохранением национальной идентичности (через обучение на родном языке), с одной стороны, и стремлением обеспечить ребенку возможность получить хотя бы более или менее качественное образование, с другой.
В чью пользу сравнение?
В нашей ноябрьской публикации «Казахстану с таким уровнем образования о «топ-30» можно даже не мечтать (qmonitor.kz)» содержалась подробная информация о результатах, показанных нашими школьниками во время тестирования PISA-2018. Напомню вкратце, что в «общем зачете» Казахстан (402,3 балла в среднем по всем трем видам грамотности) поделил с Азербайджаном и Боснией 62-64 места среди 77 стран, охваченных организаторами. Ниже нас оказались только слаборазвитые государства Латинской Америки, Ближнего Востока и три восточноевропейских, переживших недавно внутренние военные конфликты.
Той же Эстонии мы проиграли более чем 120 баллов, что, согласно градации, принятой PISA, соответствует четырем годам обучения. Иначе говоря, 15-летний казахстанский школьник имеет такие же знания, компетенции и навыки, как 11-летний эстонский. Наше отставание от России (ее показатель 481,2) составило около 80 баллов, или два с половиной года обучения, от Украины – более 60 баллов (два года) и т.д. Хотя в начале 1990-х, после обретения независимости, все мы, вышедшие из «советской шинели», имели примерно одинаковые стартовые условия. Плюс к этому есть все основания считать, что сегодняшний уровень знаний учащихся казахских школ еще ниже, чем в среднем по Казахстану.
После каждого тестирования PISA, которое проводится раз в три года, Информационно-аналитический центр при МОН РК готовил и публиковал обстоятельные национальные отчеты. По итогам PISA-2018 такого отчета – во всяком случае, в открытом доступе – обнаружить не удалось, хотя все сроки уже вроде бы вышли. Поэтому придется обратиться к данным, которые фигурировали после предыдущего PISA-2015.
Согласно им, в плане читательской грамотности (умение понимать, оценивать и использовать информацию из письменных текстов для освоения и расширения знаний, достижения поставленных целей, развития своего потенциала) учащиеся казахских классов отставали от своих сверстников из русских на полтора года. В отчете констатировалось сохранение по сравнению с PISA-2012 существенных разрывов между показателями русскоязычных и казахскоязычных детей (52 балла). Почти таким же (50 баллов) был разрыв в естественно-научной грамотности, под которой понимается «способность использовать естественно-научные знания для выделения в реальных ситуациях проблем, которые могут быть исследованы и решены с помощью научных методов, для получения выводов, основанных на наблюдениях и экспериментах». Наконец, по степени владения математическими знаниями и навыками учащиеся казахских школ отстали от своих ровесников из русских на 35 баллов, что равнозначно году с лишним.
Единственный путь
Наверняка кто-то возразит, приведя в качестве аргумента то обстоятельство, что на международных предметных олимпиадах учащиеся казахских классов побеждают чаще. Возможно, это и так, но, во-первых, их просто физически больше (70 процентов против 30), а во-вторых, призерами становятся, главным образом, ученики НИШ и казахско-турецких лицеев, которые в сумме составляют всего-то полтора-два процента от общего количества учащихся. То есть, по ним нельзя судить об уровне школьного образования в целом. Тогда как организаторы PISA стараются охватить в соответствующей пропорции все виды учебных заведений, городских и сельских детей, мальчиков и девочек…
Словом, казахские школы неконкурентоспособны даже внутри страны, не говоря уже о международном уровне. Качество образования, получаемое на русском языке, у нас тоже не ахти какое, но в этом случае есть выход: можно параллельно – дистанционно – учиться в российских онлайн-школах, дающих неплохие знания. Да, разумеется, за такое обучение придется платить из семейного бюджета, но все же оно обойдется намного дешевле, чем услуги репетиторов (к которым от безысходности вынуждены обращаться дети и их родители): 30-40 тысяч тенге в месяц – вполне подъемная сумма даже для среднестатистического казахстанца. И такой возможностью уже сегодня пользуется немало наших соотечественников, причем представителей самых разных национальностей, включая казахов. В конце концов, есть такой вариант: дома в казахской семье говорят на родном языке, чтобы дети могли общаться на нем в быту, а обучаются они на русском.
Отсюда простой как пять копеек вывод: чтобы школьное образование на казахском языке стало привлекательным для всех живущих в нашей стране, нужно поднять его на качественно иной уровень. Если не на «эстонский», то хотя бы на «российский». И именно этим следовало бы озаботиться как министру, так и всем другим, кто имеет отношение к данной сфере. А призывами к проявлению патриотизма, увещеваниями и даже угрозами закрыть русские школы ситуацию не изменить.
Если же, не дай бог, дойдет до крайних мер, то ради своих детей, ради того, чтобы они получили хорошие знания и стали в будущем востребованными специалистами, успешными людьми, многие родители, включая представителей «титульного» этноса, решатся даже на эмиграцию…
Сторонники и противники ношения хиджаба: чья возьмёт?
