Как обычно, в конце мая, когда у нас отмечали День памяти жертв политических репрессий, в казахстанских СМИ активно обсуждалась тема, связанная с массовым голодом начала 1930-х, в результате которого казахский народ понёс огромные человеческие потери. Но опять же, как и в предыдущие годы, подавляющее большинство статей и постов было основано на взятых с потолка цифрах и ничем не аргументированных оценках. Созданные вокруг этой трагедии мифы сегодня настолько заполонили наше информационное пространство, что, похоже, уже мало кому есть дело до поисков истины.

Лидер «Алаша» знал больше, чем вся государственная статистика?

Один из последних примеров – вступительная часть к публикации на сайте «Қазақ әдебиеті» мнений участников обсуждения, организованного редакцией этого вроде бы солидного издания, являющегося официальным печатным органом Союза писателей республики. Вот несколько выдержек (в переводе с казахского): «Мы много раз с горечью читали, что если бы не Ашаршылык, то численность казахского народа сегодня составляла бы 60-70 миллионов»; «Хвала Аллаху, нас уже 6 миллионов», – поделился радостной вестью Ахмет Байтурсынов, но уже к середине 1930-х осталось меньше двух миллионов казахов»; «Народ Украины признал голодомор геноцидом и добился, чтобы его признал таковым весь мир» (дескать, нам тоже пора пойти по этому же пути) и т.д.

На протяжении тридцати лет независимости оценка количества погибших от голода 1930-х в Казахстане постоянно менялась в сторону увеличения: чуть больше миллиона, два миллиона, три миллиона, а несколько лет назад стали говорить о более чем четырёх миллионах человек. Последняя цифра была вброшена в информационное пространство несколько лет назад Султаном Ханом Аккулы, директором НИИ «Алаш» при Евразийском национальном университете им. Гумилёва, и стала тиражироваться в СМИ. Удивительно, если учесть, что этот автор – не историк, не демограф, не статистик, а бывший филолог и журналист.

В статье пятилетней давности, опубликованной в целом ряде изданий, в том числе даже на официальном историческом портале «Қазақстан тарихы», который «осуществляет реализацию государственной информационной политики», он выдал, мягко говоря, странные цифры. По его словам, перед первой мировой войной Алихан Букейханов (в «Қазақ әдебиеті», видимо, перепутали и сослались на Ахмета Байтурсынова) утверждал, что за период с 1897-го по 1914-й численность казахов увеличилась в 1,6 раза и достигла почти 6,5 миллиона. Основываясь на этом, автор статьи пришёл к выводу, что к 1932-му численность нашего народа возросла до 7,2 миллиона. А значит, по его подсчётам, от голода погибли больше четырёх миллионов.

То есть, всё просто: раз будущий лидер «Алаш-Орды» столько насчитал, то так оно и было – ведь сегодня он преподносится и уже воспринимается многими как носитель абсолютной истины. Интересно, зачем во всех странах мира проводят всеобщие переписи населения, если в любой из них можно найти одного такого Букейханова, который быстро даст искомый ответ? Тем более что сегодня, в отличие от начала прошлого века, есть соответствующие компьютерные программы. Но нет, почему-то продолжают поголовно считать жителей, тратят на это огромные финансовые ресурсы, отвлекают от других дел большое количество людей. Наверное, потому что понимают: только так можно получить более или менее достоверные цифры.

И любой серьёзный исследователь, делая те или иные выводы, будет исходить не из того, что сказал какой-то деятель, пусть даже великий, а из данных официальной статистики – в нашем случае из итогов переписей. Да, они могут иметь погрешности, да, на них может лежать печать идеологических веяний, но всё равно доверия к ним неизмеримо больше, чем к оценкам, высказанным одним частным лицом, будь он хоть семи пядей во лбу.

Если отталкиваться от результатов переписей…

К слову, тот же Аккулы не пренебрегает результатами переписей, но делает это выборочно и весьма вольно – в зависимости от того, ложатся они в русло его трактовок и умозаключений или нет. Скажем, данные, полученные в ходе единственной дореволюционной счётной кампании, состоявшейся в 1897-м, он не подвергает сомнению, хотя тогда были допущены серьёзные ошибки – например, 280 тысяч кара-киргизов Пржевальского и Пишпекского уездов Семиреченской области записали киргиз-кайсаками, или казахами (кстати, есть сильные сомнения в том, что Букейханов знал о такой «приписке»). То есть, эту цифру можно смело вычесть из 4-х миллионов 084 тысяч – именно такая численность нашего этноса фигурирует в итоговых данных. А вот результаты первой всесоюзной переписи 1926-го директор НИИ начисто игнорирует, поскольку они никак не вписываются в рисуемую им картину.

В тот год (кстати, это время относительной экономической и идеологической свободы, когда о сталинской тирании ещё даже речи не шло, и у властей не было никакого резона фальсифицировать данные) казахов во всём СССР насчитали чуть меньше четырёх миллионов. После событий 1916-го, гражданской войны и массового голода начала 1920-х такое сокращения населения было вполне возможным. А к 1937-му их осталось менее чем 2,9 миллиона. Но итоги проведённой тогда второй всесоюзной переписи очень не понравились высшему руководству страны и потому были засекречены на долгий период – они стали достоянием гласности только в конце 1980-х. Поэтому в 1939-м организовали повторную кампанию, и теперь казахов оказалось 3,1 миллиона, из которых около 800 тысяч проживали в других республиках – в РСФСР, Узбекистане, Туркменистане, Киргизии: многие были вынуждены бежать туда от голода.

Если основываться на том, что «репрессированная» перепись дала более объективные результаты, то, значит, за одиннадцать лет (1926-1937) численность нашего народа сократилась на 1,1 миллиона. А чтобы понять, сколько человек погибло от голода, надо знать, какими в этот период были рождаемость и естественная смертность населения, сколько казахов бежало в другие страны: Китай, Монголию и т.д. Но в любом случае близкой к истине представляется цифра в районе 1,2-1,5 миллиона. Безусловно, это катастрофические потери, но всё же далеко не 4-4,5 миллиона, которые сегодня называются в различных публикациях и даже звучат в стенах парламента – как, например, в депутатском запросе, адресованном три года назад правительству партией «Ак жол».

Украинские историки и демографы, тоже постоянно поднимающие тему массового голода начала 1930-х годов, применительно к своему народу называют примерно такие же цифры количества умерших: скажем, по оценкам Института истории Украины Национальной академии наук, это около 4,5 миллиона. Но их данные в куда большей степени, чем те, которыми оперируют Аккулы и ему подобные, подтверждаются результатами переписей: если в 1926-м представителей этого этноса во всём СССР насчитали 31,2 миллиона, то в 1937-м – 26,4 миллиона. Поэтому даже в России мало кто подвергает сомнению названную цифру украинских потерь – а неприятие там вызывает только господствующая в Незалежной политическая оценка событий того периода.

К вопросу о том, был ли это геноцид…

У нас же складывается странная, даже парадоксальная ситуация. Вроде бы мы должны исходить из того, что чем меньше жертв понёс наш народ – тем лучше. Но в Казахстане многие с каким-то упоением называют цифры, значительно превосходящие те, что могли быть в действительности. Неужели это приносит им некое удовлетворение? Или они считают, что чем больше будет цифра, тем выше вероятность привлечение внимания международной общественности к той трагедии?

Здесь есть смыл привести высказывание Эллы Либановой, академика Национальной академии наук Украины, директора Института демографии и социальных исследований: «Опасность в фальсификации количества жертв голодомора 1932—1933 годов состоит в том, что нам перестанут доверять в мире. Мы должны поддержать имидж Украины, в том числе и в отношении корректного оперирования историческими фактами». Так учёная в конце 2021-го отреагировала на заявления некоторых общественных деятелей о том, что в годы массового голода Украина потеряла более 10 миллионов человек.

А доктор исторических наук Станислав Кульчицкий, активно продвигающий идею об искусственном инициировании голодомора с целью уничтожения украинского народа, оценил как напрасные надежды на то, что чем большее количество жертв будет названо, тем скорее мир признает случившееся геноцидом: «Это неправильно. На признание голодомора геноцидом влияет политический фактор, а не количество жертв». Тем, кто в нашей стране жонглирует цифрами потерь, было бы нелишне ознакомиться с такого рода высказываниями украинских учёных, которые, к слову, в отличие от их казахстанских коллег, занимаются этой темой давно и системно, хотя, конечно, тоже подвержены влиянию политической конъюнктуры. Как, впрочем, и многие российские, да и немалое число наших.

Теперь что касается слов о том, будто «народ Украины признал голодомор геноцидом и добился, чтобы его признал таковым весь мир». Это тоже весьма расхожее заблуждение, которое встречается во многих публикациях в отечественных СМИ. Такое утверждение фигурировало и в уже упомянутом выше запросе депутатов от партии «Ак жол». Главный смысл обращения «акжоловцев» заключался как раз таки в призыве к соответствующим госорганам начать по примеру Украины «работу по признанию Ашаршылыка фактом геноцида на международном уровне, включая ООН, ОБСЕ, Конгресс США, Европарламент и др.». Однако в ответе за подписью тогдашнего вице-премьера Ералы Тугжанова этот момент был обойдён стороной. А что он мог написать, если прежде чем ставить так вопрос, необходимо собрать доказательства, которых, возможно, не существует в природе?

До начала российской агрессии массовый голод 1930-х в Украине признали геноцидом парламенты или их отдельные палаты в 15 странах. После военного вторжения их примеру последовали депутаты ещё из примерно десяти государств, в основном европейских, а также Европарламент, который ранее отказывался давать такую оценку, ограничившись формулировкой «ужасающее преступление против украинского народа и человечности». Если учесть, что на планете Земля насчитывается около двухсот стран, то о признании всем миром говорить не приходится.

И ещё: большинство международных исследователей, которые занимаются данной тематикой и которых трудно заподозрить в симпатиях к СССР и к современной России (в том числе часто цитируемые у нас Сара Кэмерон, Роберт Киндлер, Никколо Пьянчола и другие), не считают, что Москва намеренно организовала голод, дабы уничтожить украинский или казахский народ. Другое дело, что она своими насильственно-безграмотными действиями спровоцировала голод, после чего проявила преступное безразличие к массовым смертям. Но это под определение «геноцид», если основываться на тексте соответствующей Конвенции ООН, не подпадает…