Женщин в казахстанской политике можно пересчитать по пальцам. Это единственная среди глав регионов Гульшара Абдыкаликова, два министра – культуры и спорта Актоты Раимкулова, информации и общественного развития Аида Балаева, а также руководитель приравненного к министерствам Агентства финнадзора Мадина Абылкасымова. Между тем, исключение женщин из процесса принятия критически важных решений, в том числе в рамках борьбы с коронавирусом, ставит под угрозу перспективу быстрого и эффективного восстановления после пандемии. О роли женщин в госуправлении мы решили поговорить с экспертами, задав им следующие вопросы:

1. Женщины в мировой политике - явление распространённое. Как с этим обстоит в Казахстане? Каковы преимущества и недостатки участия женщин в государственном управлении?

2. Нужна ли женская партия в Казахстане? Какие преимущества и риски вы видите? Какими вопросами могла бы заниматься такая партия?

3. Надо ли предоставлять женщинам квоты, или же они должны участвовать в госуправлении на общих условиях?

4. Американские исследователи выявили, что присутствие женщин во власти снижает уровень коррупции. В свою очередь, казахстанская практика показывает, что по коррупционным нарушениям осуждают преимущественно мужчин. С чем это может быть связано?

Марат Шибутов, политолог:

1. Тут простая вещь: большинство людей опирается на собственные знания и опыт, поэтому, исходя из них, и принимают решения. Соответственно проблемы инвалидов лучше понимает инвалид, женщин - женщина, ветеранов - сам ветеран. Поэтому состав управленческой элиты должен соответствовать составу населения, но у нас это не так.

А потому увеличение доли женщин в системе управления позволяет лучше решать проблемы самих женщин, которые составляют большинство населения.

2. На мой взгляд, нет. Большинство женских партий создавалось ради обеспечения равного доступа женщин к различным правам – например, к избирательным. Как только эта задача решалась, партии прекращали свое существование в таком виде и трансформировались в другие организации.

Если учесть, что законодательно у нас женщинам предоставлены все права, а партии создаются для прихода к власти, то появление партии такого рода будет расценено только как необоснованные притязания. И поскольку на любое действие есть противодействие, то возникнет противостоящая ей партия консерваторов. А в таком неустойчивом обществе, как наше, это может привести к серьезному регрессу в правах женщин. Особенно при существующем сейчас раздрае между либеральным и радикальным феминизмом. К сожалению, второй сейчас более известен медийно, и на него ориентируется молодежь, но ресурсов у него очень мало и он, скорее, провоцирует на противостояние, особенно если иметь в виду, что там ведущей стала тема 4-й волны феминизма и ЛБГТ.

3. На данный момент квоты нужны. Я бы сказал: сейчас это основное условие обеспечения женских прав в принципе.

Возьмем простой пример. В 1939-м среди избранных в советы народных депутатов Казахской ССР женщины составляли 32,6%, в 1977-м – 48,1% . При Сталине доля женщин, избранных в Верховный совет Казахской ССР, составляла сначала 19,5% (в 1938-м), потом - 25,7% (в 1947-м), а ближе к концу его правления, в 1951 году, – 36,7% (147 из 400). В 1985-м этот показатель был равен 35,3%.

А теперь сравним с новейшими временами. В Верховном Совете республики, избранном в 1990 году, согласно первоначальным результатам, среди 340 депутатов насчитывалось всего 25 женщин, это 7,4%. Избрание еще 20 депутатов, по-моему, увеличило число женщин всего на пару человек. В 1994 году среди 177 депутатов было 20 женщин, или 11,3%. То есть на самых свободных, как утверждает оппозиция, выборах,  женщин предпочли не избирать вообще. С тех пор ситуация медленно улучшалась, но до советских показателей гендерного равенства все еще далеко.

Чтобы было понятно: до введения квот, в 2020 году, в маслихатах женщины составляли 22%, а самая низкая их доля была в Туркестанской (5,24%) и Кызылординской (14,29%) областях, а также в городе Шымкенте (10,34%). Это при том, что в целом по стране 52% избирателей – женщины.

С введением квоты их доля в  маслихатах увеличилась до 29,9%, в том числе в Кызылординской области – до 23,7%, в Туркестанской – до 24,1%, а в городе Шымкенте – до 26,7%. В мажилисе она составляет 27%, а в парламенте в целом – 24,5% (38 из 155).

То есть, именно квота, введенная по инициативе президента Касым-Жомарта Токаева, позволила многим женщинам стать депутатами. А так у них никаких шансов бы не было – в наших условиях вероятность их избрания примерно в пять раз меньше, чем мужчин, причем именно женщины не отдают им свои голоса.

В прошлом году ко мне обратились активистки  «Альянса женских сил» с темой женской квоты в советах директоров компаний. Они, как минимум, два года поднимали этот вопрос на всех уровнях, но их не хотели слушать. По итогам встречи с ними я как член Национального совета общественного доверия подготовил письмо. Вот самый важный отрывок из него:

«…Сейчас доля женщин в советах директоров публичных компаний составляет 5-7%, при этом в последние годы происходит снижение их числа и доли. Это влияет на наши международные рейтинги: в The Global Gender Gap Index 2020 Казахстан занял 72-е место среди 149 стран, причем снизив свои показатели на 12 позиций.

Для проверки полученных сведений и анализа представленности женщин в советах директоров компаний квазигосударственного сектора я взял 25 крупнейших компаний. В настоящее время среди 163 членов советов всего 14 женщин, что составляет 8,6%, однако казахстанок среди них лишь 10, что автоматически снижает долю до 6,1%. Это весьма и весьма небольшая доля, которая ограничивает возможности женщин в плане руководства квазигосударственными компаниями. Так как в большинстве из них государству принадлежит 100% акций, а во всех государство имеет контролирующий пакет, то необходимо переносить принципы государства и в кадровую политику этих компаний.

…В данных условиях предлагаю внести в закон «О государственном имуществе» в статью 182 «Корпоративное управление акционерных обществ с участием государства» положение о квоте для женщин в совете директоров в 30%».

Сейчас это выполняется МИОР – как оказалось, необходимо изменить лишь несколько приказов министра национальной экономики, и уровень женского представительства существенно повысится.

Общий уровень женщин невозможно будет поднять без их представительства в элите, и именно это сейчас главное.

4. Как показывает правовая статистика, в 2019 году из 1014 лиц, совершивших коррупционные преступления, женщин было всего 132, или 13%.

Но дело в том, что от женщин нет таких больших ожиданий, как от мужчин, в плане помощи всей своей многочисленной родне. Коррупция во многом стимулируется именно родственными связями. Плюс женщины предпочитают не рисковать, они не стремятся сорвать куш и убежать – у них более долгосрочная стратегия. Так что все правильно американцы говорят.

Амиржан Косанов, политик:

Пусть не обижается на меня лучшая половина человечества, но лично я против искусственного (через квоты и проценты в списках) внедрения женщин в политику и в госуправление. Кстати, как и мужчин. Они, женщины, на мой взгляд, в этом не нуждаются! Любая из них, если имеет таланты и склонность к общественной или государственной деятельности, способна пробить себе дорогу в политике. Здесь должна быть здоровая, без скидки на пол и иные различия, конкуренция.

Я бы сказал так. Женщина в силу известных (и, конечно, неизвестных) нам причин более привлекательна, более поддерживаема в электоральном смысле. Люди подспудно чувствуют, что женщина лучше, чем тот или иной мужчина во власти или руководстве общественной организацией.

Например, если бы на будущих президентских выборах свою кандидатуру выставила  демократически настроенная представительница прекрасной половины человечества, то я бы с удовольствием за нее проголосовал.

Аналогичное отношение у меня и к идее создания чисто женской партии: в таком случае, как ответ, должна быть и чисто мужская партия?! Как-то не хорошо все это…

Что касается коррупциогенности. Думаю, что коррупция как общественное зло вне половых, возрастных и других различий. Если та или иная персона (мужчина или женщина) берет взятки, то это не зависит от пола.

Камила Ковязина, социолог:

1. В Казахстане женщины составляют 26% всех парламентариев – здесь даже квота не сработала. Дело в том, что она была общей для женщин и молодежи, вследствие чего оказалась размытой между двумя группами. Некоторые партии поступили хитро: на выборы пошли со списками, в которых фигурировало достаточное количество женщин, а при распределении депутатских мандатов их обделили.

Но это мелочь в сравнении с тем, что мы видим в исполнительной власти. В госструктурах, по данным официальной статистики, женщины составляют 55% сотрудников, а вот среди политических госслужащих их всего 8%.

Какие преимущества дает участие женщин в госуправлении? Дело в том, что представленность людей с максимально разнообразным опытом обеспечивает возможность рассмотрения любых вопросов с разных точек зрения. Например, почему на выборах в мажилис решили ввести квоту для молодежи? В условиях, когда средний возраст парламентария составляет 55 лет, надеяться на то, что он будет понимать и тем более продвигать интересы молодых людей, не приходится, каким бы продвинутым он ни был.  То же самое с женщинами. Даже мужчины-профеминисты не имеют женского опыта. Более того, многие женщины во власти не имеют того опыта, который имеет большинство женщин в Казахстане. Потому и важно разнообразить их представительство в парламенте.

2. Относительно партий в Казахстане – это такой сложный вопрос. Если учитывать условия политической борьбы в нашей стране, то я в принципе не вижу смысла в каких-либо партиях. Существующие у нас сегодня очень похожи друг на друга – их повестки сложно различимы.  

Но в целом с точки зрения обретения политического опыта и для того, чтобы повариться в политической кухне, понять принципы принятия решений, это было бы полезно. Какие вопросы могла бы поднимать такая партия? Вопросы бытового насилия, неоплачиваемого домашнего труда, дискриминации в трудовых отношениях, условий для матерей.

3. Здесь вопрос в том, как реализуется принцип квотирования. Если женщины и попадают в систему, то такие, которые готовы сохранять мейнстрим-повестку и не поднимать чисто «женские» вопросы. Но в целом на первых порах квоты – это единственный способ хоть немного сбалансировать в гендерном отношении состав депутатов и политических управленцев. Это сигнал для женщин на госслужбе, что они могут и должны претендовать на нечто большее, что они ничем не хуже и что они готовы нести ответственность.

4. Да, такие исследования есть. И они говорят, что чем больше женщин присутствует именно на уровне принятия решений (то есть, это не о депутатах, а о госслужбе), тем меньше масштабы коррупции. Думаю, это нельзя связывать только с тем, что женщины более честные и совестливые (хотя я бы хотела так думать). Есть и другой возможный фактор – это то, что у женщин меньше социальных и политических связей, причем достаточно сильных, чтобы можно было проворачивать коррупционные схемы. Вот представьте: вы – женщина-управленец, к вам пришли с «интересным предложением», но вокруг вас одни мужчины, которые и без того удивлены и даже недовольны тем, что вы тут находитесь. Вероятнее всего, женщина будет стараться вести себя менее рискованно.

Нурлан Аселкан, главный редактор журнала «Космические исследования и технологии»:

1. В Казахстане ситуация с женщинами в политике не очень хорошая. Формально призывы к тому, чтобы должности акимов, министров предоставлялись женщинам, звучат. Но на деле у нас всего один областной аким из их числа. В нашем обществе существует ассиметрия между женщинами и мужчинами, и было бы странно, если бы ее не было при формировании государственного аппарата. Основная задача состоит в том, чтобы двигаться в сторону цивилизованного развития, гендерного равенства.

Такая проблема существует во многих отраслях и сферах стран бывшего СССР. Например, в отряде астронавтов США и Европы соотношение женщин и мужчин близко к 50 на 50. Что касается российского отряда космонавтов, то там ситуация печальная. За всю историю советской, а потом и российской космонавтики на орбите побывало считанное количество женщин - Валентина Терешкова, Светлана Савицкая, Елена Кондакова, Елена Серова. Сейчас проходит тренировки Анна Кикина, готовится к полету в рамках коммерческого кинопроекта актриса Юлия Пересильд. И всё. Это при том, что  мужчин в сегодняшнем отряде космонавтов десятки, а всего за период с 1961-го их в космос слетало более сотни.

2. Нужна ли женская партия? Думаю, что нужна. Для того, чтобы преодолеть ненормальное состояние, иногда приходится действовать не совсем нормальными методами. В каком смысле ненормальными? В цивилизованном обществе женские партии – это анахронизм. А в условиях нашего архаичного общества, к тому же стремящегося к еще большей архаичности, для достижения баланса все методы хороши.

3. Квоты - это механизм спорный, означающий формирование госаппарата в ручном режиме. Но, возможно, иногда он необходим, чтобы экстренно выровнять перекосы.  Существуют же квоты, например, для коренных народов Севера – в России и Канаде. Надо что-то делать, а не взирать безучастно на ситуацию.