Приближающееся 30-летие независимости Казахстана - весомый повод для того, чтобы оценить различные процессы, связанные с национально-государственным развитием страны. И, вне сомнения, одним из наиболее существенных и определяющих направлений этого развития является языковая политика. О том, как она формировалась, осуществлялась и к чему в итоге привела, мы попросили рассказать историка и политолога Николая Осипова.

- Николай Иванович, есть ли разница между тем, какой была казахстанская языковая политика в начале своего пути, и какой она стала сейчас?

- Языковая политика являлась и является важным политическим инструментарием построения казахстанской национальной государственности. Ее осуществление рассматривается высшим руководством страны как фактор консолидации и укрепления национального единства казахстанского общества.

В сегодняшнем своем виде она зарождалась еще в рамках СССР - с момента принятия 22 сентября 1989 года закона «О языках Казахской ССР», - и окончательно определилась с принятием 11 июня 1997 года закона РК «О языках в Республике Казахстан». Всего за этот период (в 1990–2010 годах) были разработаны и утверждены указами президента Н.А.Назарбаева три программы развития и функционирования языков. Позже (в 2017–2020 годах) в программу были привнесены некоторые яркие и неоднозначные новации, но они принципиально не изменили общей прежней направленности.

Причем на протяжении всех этих трех десятилетий государственная языковая политика сопровождалась непрерывной острой полемикой о целях, задачах, направлениях, формах, средствах и методах ее осуществления. Было и восторженное ее восхваление, и ожесточенная резкая критика с разных идейных позиций, но вкупе они не оставили места для умеренных компромиссных оценок ее реализации.

- Чем, по-вашему, было вызвано столь полярное отношение?

- Как мне представляется, в основе этого идейного противостояния лежит сохраняющаяся нерешенность ключевой проблемы национально-государственного самоопределения Казахстана. В самом обобщенном виде она сводится к дилемме: казахская нация или казахстанская нация. Ни законы о языках, ни программы их развития и функционирования, ни провозглашенная в 2010 году Доктрина национального единства не дали однозначного разрешения этой дилеммы.

Смешение этнических и национальных политических установок в предлагаемых концептуальных документах национально-государственного самоопределения, на мой взгляд, не позволяет выработать реалистическую и эффективно реализуемую государственную языковую политику.

- Почему?

- Приоритеты проводимой сейчас политики строятся, во-первых, на обособлении и противопоставлении казахского языка как государственного другим языкам, прежде всего, русскому. Во-вторых, на предпочтительности расширения сфер преимущественного его употребления всеми этносами страны. В-третьих, на функциональной дополнительности русского языка и локальной применимости других языков. То есть провозглашение казахского как государственного представляется и предлагается основанием для решения проблемы развития и функционирования языков. Но весь предыдущий период показывает социально-культурную проблематичность функционирования самого казахского языка как государственного.

По факту казахи, являясь государствообразующим этносом, в преобладающей мере и в более разнообразных сферах деятельности используют русский язык. В численном отношении русскоязычные казахи и предпочтительно использующие русский язык двуязычные казахи явно преобладают над преимущественно казахоязычными казахами. Плюс представители неказахских этносов в подавляющем большинстве своем используют русский язык и воспринимают его как родной или второй родной. Можно по-разному относиться и в различной мере воспринимать это фактическое положение, но нельзя с ним не считаться.

К тому же преимущественному употреблению русского языка способствуют внешние и внутренние факторы. Они воздействуют сильнее, чем все политические, социально-культурные, образовательные, информационно-коммуникационные меры в рамках официально реализуемой языковой политики властей. Это одна из основных причин того, почему казахский язык не консолидирует самих казахов ни в Казахстане, ни в других странах.

- Какие решения, принимавшиеся в рамках языковой политики, не способствовали массовому распространению казахского языка, а, напротив, тормозили его?

- Просветительско-образовательные инициативы по распространению казахского языка первого десятилетия в последующий период сменились директивными ведомственными предписаниями, квотными установлениями и показательными массовыми пропагандистско-агитационными мероприятиями. Первоначальные реформаторские усилия по усовершенствованию языка трансформировались в непродуманные поспешные лингвистическо-лексические эксперименты. Тогда как главная задача - массовая и последовательная подготовка преподавателей казахского языка для обучения представителей неказахских этносов различных возрастных категорий - отошла на задний план. А если говорить прямо, такая работа вовсе не проводилась.

Наиболее серьезные разногласия и противоречивые культурно-образовательные последствия вызвали попытки ускоренного внедрения казахско-английского двуязычия или казахско-русско-английского трехязычия, предпринятые в последние годы. Сюда же можно добавить инициативы по переводу языка на латинский алфавит – они неоднозначно воспринимаются в самой казахоязычной среде, а их реализация в еще большей мере затруднит его изучение русскоязычными этносами.

Настроения социального и культурного отчуждения в казахский и неказахские этносы вносит также насаждение элитных образовательных учреждений, основанных на казахско-английском, казахско-турецком двуязычии. А еще нужно сказать о массированной замене тюркизмами и арабизмами терминов с греческими и латинскими корнями, которая обособляет казахский литературный язык от европейских языков, что прямо противоречит модернизаторским усилиям в проведении языковой политики.

- В чем, на ваш взгляд, заключается главный изъян казахстанской языковой политики?

- Считаю, что он заключается в отказе от установления казахско-русского государственного двуязычия и от внедрения всеобщего двуязычного образования на всех уровнях. Та же декларируемая казахстанским руководством приверженность идеям и культурному наследию евразийства не привела к пониманию историко-культурной общности народов Евразии.

Тут уместно обратиться к истории. Да, лагерно-колонизационные и русификаторские аспекты национальной политики СССР в 1920-50 годы воспринимались как прямая угроза существованию казахского народа. Но уже в 1960-80 годы сложились реальные условия и возможности для самостоятельного культурного развития казахского этноса и сохранения и совершенствования казахского языка.

Распад единого союзного государства, суверенизация и получение Казахстаном независимости породили завышенные ожидания и привели к чрезмерным усилиям по обособлению казахского языка как единственного государственного. Массовый отток русскоязычного населения в 1990-е годы усилил эти ожидания, настроения и устремления.

Последовавшие затем вхождение Казахстана в международное сообщество и его вовлечение в глобальные экономические процессы придали дополнительные импульсы сторонникам высвобождения казахского языка из-под влияния русского. Однако никакой необходимости такого высвобождения для его развития не было ранее, нет сейчас и не будет в дальнейшем.

- Каким может быть выход из сложившегося языкового тупика?

- Не устаю повторять, в том числе и в интервью вашему изданию, что лишь казахско-русское двуязычие в новых социально-культурных, информационно-коммуникационных и политико-организационных условиях современного Казахстана может обеспечить столь желаемую модернизацию культуры и общественного сознания. Причем без потери взаимодействия языка, литературы и духовной культуры казахов с языками, культурами и духовным миром народов стран Востока и Запада.

Евразийская связь культур народов Казахстана обеспечивалась ранее и может обеспечиваться далее русскоязычной культурой. Проведение политики интегрированного казахско-русского двуязычия представляется мне надежной основой формирования евразийской тюрко-славянской казахстанской нации. Все необходимые социально-культурные, образовательные, материально-технические, информационно-коммуникативные ресурсы и условия для этого есть и в Казахстане, и в России.