Выступая после известных событий в парламенте, президент страны напомнил о том, что, согласно Конституции, наше государство является социальным, однако на практике данный принцип далеко не всегда соблюдается. В связи с этим возникает ряд вопросов:
- Почему так произошло?
- Каким должно быть социальное государство в условиях Казахстана?
- Как его построить, и что для этого должны сделать государство и общество?
- Чего можно ожидать от создаваемого по поручению президента общественного социального фонда «Қазақстан халқына», который будет заниматься решением реальных проблем в сфере здравоохранения, образования, социальной поддержки? В частности, будет ли он способствовать снижению нагрузки на бюджет, и в какой мере?
- Можно ли из этого сделать вывод, что таким образом государство вводит, говоря условно, «налог на богатство»? Снизит ли это уровень социальной напряженности в обществе?
На все эти вопросы попытался ответить известный общественный деятель Петр Своик.
Если и социальное, то лишь на одну треть
Согласно Конституции, Казахстан является не только социальным государством, но еще правовым, демократическим и светским. Если задуматься, то по поводу каждого такого определения возникают серьезные вопросы. А между тем, все это следует воспринимать в комплексе. Потому что если бы наше государство действительно было правовое, демократическое и светское, то оно было бы и социальным по определению, исходя из всего остального. И наоборот. А поскольку возникают вопросы по всем другим составляющим, то по социальному аспекту они напрашиваются тем более.
Низкую степень социальности нашего государства можно проиллюстрировать официальной статистикой. Есть такое понятие - внутренний валовой продукт (ВВП). Это стоимость всего того, что произведено в данной экономике, и одновременно его же подсчитывают как стоимость всего того, что потреблено в данной же экономике. Это как бухгалтерский баланс – «дебит-кредит», они обязательно должны сходиться.
Но есть еще один, третий, способ представления ВВП - это ВВП по доходам. В переводе на простой язык это кто, за какие доходы имеет какую часть всего того, что производится и потребляется в Казахстане.
Так вот, официальные данные ВВП по доходам. Оплата труда – это 30%. Расшифровываю: все работники наемного труда (считай, все население), имеют только 30% от всего потребления. Еще 8% - это бюджет. Будем считать, что наполовину бюджет у нас направлен на социальные дела, поэтому еще на 4% населения доплачивает бюджет. Оставшиеся 62% - это прибыль корпораций. Что именно потребляют корпорации – вопрос отдельный, но, как бы то ни было, корпорации можно назвать работодателями. Потому что кто там рулит, кто определяет всю внутреннюю политику, в том числе кто распределяет доходы корпораций? Их владельцы, они же работодатели. В определенной степени, кстати сказать, иностранные.
Исходя из вышесказанного, мы можем вполне официально сказать, что наше государство социально где-то на одну треть. А на две трети оно, мягко говоря, не совсем социально.
Но это еще не все. Ведь статистики как-то подсчитывают и включают в число охваченных оплатой труда так называемых самозанятых граждан, которые у нас составляют добрую треть занятых в экономике. А если мы поднимем объективную статистику ЕНПФ, то есть поинтересуемся, сколько денег поступает в фонд от легально работающих, то у нас получится цифра около 16%. Это в два раза меньше, чем насчитывают статистики с учетом неких предполагаемых доходов самозанятых. Тогда как в подлинно социальном государстве доля оплаты труда в ВВП должна быть от половины и выше.
Вот и выходит, что это не просто не социальное, а категорически не социальное государство. Почему так получается? Тут необходимо увидеть причинно-следственные связи. Всем известно, что наша экономика носит многовекторный характер и что мы в основном поставляем сырье на внешние рынки, покупая уже готовые товары. А это уже предполагает многовекторную эксплуатацию нашей экономики извне. Тем более что у нас вполне официально существует презумпция иностранного инвестирования. И высшее политическое руководство, и правительство (и прежнее, и новое) во всех своих выступлениях обязательно подчеркивают необходимость привлечения иностранных инвестиций. Но если посмотреть на эти самые иностранные инвестиции, то они идут в закрепление именно такой придаточной, экспортно-сырьевой зависимости Казахстана.
С кем мы?
Поэтому в одночасье перейти к социальному государству невозможно, а вот взять курс на построение действительно социального государства стоило бы. Это займет достаточно много времени, даже если такой курс будет осуществляться целеустремленно. Но для этого необходимо реальное и трезвое признание нашей несоциальности и нашей придаточной встроенности в мировое разделение труда. Мы находимся в самом низу всех цепочек добавленной стоимости – что по китайской, что по европейской, что по российской линиям. Во всех этих векторах – мы периферия, эксплуатируемая внешним образом.
И здесь примат «независимости» отдельно взятого Казахстана как раз и есть базовая гарантия нашей многосторонней внешней зависимости.
Когда такая констатация состоится, то на повестку дня встанет вопрос: с кем мы? У нас абсолютизируется идея о том, что Казахстан в любом случае должен сохранять независимость и не входить ни с кем ни в какие политические альянсы, в том числе с ЕАЭС. Дескать, только экономический формат – и никаких политических объединений. Но на самом деле это сознательная или несознательная, (от наивности или от недостатка кругозора, а, возможно, оттого, что это заказная позиция, подсказанная кем-то) консервация позиции придаточности и внешней эксплуатации Казахстана. И это стоило бы, наконец, начать осознавать.
Маленькая иллюстрация. В «Национальном плане развития Республики Казахстан до 2025 года», утвержденном уже действующим президентом, ставится задача удвоения несырьевого экспорта к 2025 году. Такая задача, кстати говоря, ставилась и к 2010, и к 2015 году, и вообще она ставилась неоднократно. Однако она в очередной раз не будет решена. Почему? Понятно, что для ее решения нужно:
а) получить от кого-то извне инвестиции (собственной инвестиционной базы, равно как и кредитной, в Казахстане нет) на этот самый несырьевой экспорт;
б) получить доступ своей несырьевой продукции на какой-то из внешних рынков.
А теперь вопрос: готов ли, например, Китай проинвестировать развитие несырьевых переработок в Казахстане и пустить этот наш несырьевой экспорт на свой рынок? Давайте вспомним привычную картинку торможения на китайско-казахстанской границе, где транзитные грузы идут беспрепятственно, а грузы из Казахстана в КНР проходят с большим трудом. Из этого следует, что никаких казахов с распростертыми объятиями на свой рынок Китай не пустит. И уж тем более не будет вкладывать никакую денежку, кроме той, которая нужна ему для закрепления Казахстана в качестве своей экономической провинции, а вовсе не какого-то там экономического конкурента.
Готова ли Европа принять удвоение несырьевого экспорта из Казахстана? Да еще его и проинвестировать? Ответ более чем очевиден. Европа сама в острейшем кризисе собственного сбыта. Там ломают голову, как оживить свое производство и как продать все то, что Европа производит.
Готова ли Россия пустить казахов на свой рынок? Вроде бы как не против. Но не будем забывать, что при любом раскладе РФ доминирует на постсоветском пространстве, а российский бизнес имеет прямую выгоду от недоразвитости казахстанской промышленности. И в экономическом смысле, разумеется, у России нет никакого интереса инвестировать в подтягивание производительного уровня Казахстана до российских возможностей, тем самым наполняя свой рынок казахскими товарами. В экономическом смысле ей это абсолютно невыгодно. Наоборот, ей выгоднее поддерживать нынешний статус-кво, где Казахстан по всем статьям проигрывает в двусторонней торговле.
Между тем политически можно было бы договориться. Идея о том, что в евразийскую интеграцию надо добавлять политическую составляющую и через нее делать такие предложения, которые могли бы быть взаимовыгодными и позволили бы развиваться и самим казахам, ни в казахстанском правительстве, ни в казахстанском экспертном сообществе, ни в казахстанском общественном мнении даже близко не поднимается. Это тема запретная.
«Фонд раскулачивания»
Поэтому мы остаемся несоциальным, если не сказать антисоциальным государством. Таким нас сделала перестройка начала 90-х годов, таким нас сделало встраивание в мировую рынок в конце 90-х и начале «нулевых» годов. Внутренней инициативы по трансформации такой модели у нас нет, а внешней, без собственной инициативы, мы тоже вряд ли дождемся. И в таком качестве мы не столько субъект, сколько объект идущего сейчас в мире и на постсоветском пространстве экономического и геополитического переформатирования. Остается дожидаться, что снаружи начнут происходить такие положительные для нас подвижки, в которые мы будем встраиваться или нас будут встраивать. Но не факт, что дождемся.
Теперь, что получится из этого фонда «раскулачивания», создание которого инициировал президент Токаев? Это все-таки разовая, а не фундаментальная акция. Почему? С точки зрения того, что некто должны подвинуться и поделиться, это абсолютно правильно во всех смыслах – политическом, экономическом, идеологическом и в каком угодно еще. Президент Токаев очень грамотно и адекватно отреагировал на все произошедшее во время путча и по его окончанию.
Но давайте попробуем разобраться, может ли этот фонд, как предполагается, работать на постоянной основе? Оттолкнемся от президентской же формулировки, что благодаря Елбасы в Казахстане появились высокоприбыльные компании и частные лица, богатые даже по международным меркам.
Начнем с частных лиц. Да, их достаточно много. Наверное, какая-то их часть не будет против поделиться. В обмен на свою безопасность внутри страны, или чтобы их не доставали из-за границы. Возможно, кто-то из них будет готов поделиться достаточно крупными суммами. Но в любом случае это разовое мероприятие. Поскольку вообразить себе, что некий олигарх из прежнего ближнего круга договорится с государством, что он теперь по гроб жизни будет платить ему некие отступные, как-то очень сложно. Все-таки легче предположить, что это будут, в лучшем случае, какие-то разовые договоренности, которые потом можно будет растянуть какими-то месячными или годовыми платежами. Но все равно это будут разовые договоренности. К тому же не надо уповать, что таким способом удастся аккумулировать так уж много денег. Вряд ли те, кто сходит с политической арены, захотят щедро поделиться с пришедшими новыми порядками.
Что же касается юридических лиц, то с них вообще взятки гладки. Да, очевидно, что это семейная компания. Да, у нее громадные обороты, очень большой штат и очень хорошие зарплаты. Но если подходить к оценке этой компании с официальной точки зрения, то она исправно платит налоги, а ее балансы таковы, что там никаких «излишков» нет. Все расходится на какие-то нужные или не очень нужные, но дела. А если Счетный комитет как-то определит, что вот эти дела ненужные и их надо сокращать, то тогда полагается перенаправить средства на дела нужные, или выплатить штрафы, или увеличить налоговые отчисления в бюджет, или в Нацфонд, или распределять прибыль акционерам, тому же государству – в законодательстве все расписано. Таким образом, поставить на постоянную основу процесс выдаивания этой компании не удастся.
Наконец, самое главное. Все казахстанские компании, сверхбогатые или проблемные, - в долгах как в шелках. Одним из параметров нынешней придаточной, многовекторной, внешне-эксплуатируемой экономики Казахстана, отчего она, собственно, и стала совершенно несоциальной, является то, что внутри страны нет ни национального кредита, ни национального инвестиционного потенциала. Вполне официально исповедуется политика внешнего инвестирования и внешнего кредитования. И в этом смысле то, чей холдинг «Самрук-Казына» (по которому президент Токаев поставил вопрос, а нужен ли он), - не имеет значения. Кстати, нужен или не нужен, но он является крупнейшим внешним заемщиком в Казахстане, его совокупный долг составляет более 20 миллиардов долларов. Поэтому любая попытка сказать «ну-ка, давай делись» вызовет вполне квалифицированную бухгалтерскую справочку: если вы у нас заберете вот эту денежку, то мы будем не в состоянии обслуживать такие-то внешние обязательства и будем вынуждены объявить дефолт, а это не пойдет на пользу стране и ее инвестиционному климату, о котором вы так заботитесь. И все…
Таким образом, с юридических лиц много не возьмешь, а с физических, наверное, разово что-нибудь и получится, но не более того
Другое дело, что в стране есть целый ряд прибыльных бизнесов, включая семейный и около семейный, которые действительно можно передать под эгиду создаваемого Фонда, с тем чтобы, как выразился президент Касым-Жомарт Токаев, эти поступления были поставлены на системную и постоянную основу. Прежде всего, это крупные базары, включая крупнейший алматинский базарный конгломерат, который, о чем мы все достаточно хорошо знаем, известно кто курирует. Не секрет, что там существует очень большой финансовый поток, утекающий мимо государственной казны в частный карман. К тому же понятно, что только для сбора этого потока, организации стабильного функционирования и охраны такой крупнейшей частной империи требуется большой военизированный штат с поставленной дисциплиной и, по всей видимости, с необходимым в таких случаях вооружением. Мы можем смело предположить, что эта военизированная организация вполне могла участвовать в подготовке и попытке осуществления путча.
Если бизнесу такого рода вежливо предложить перейти под эгиду даже не государства, а прямо под крыло создаваемого Фонда, то можно наладить неплохой финансовый поток и заодно стабилизировать цены на продукты и другие товары массового спроса. Потому что если Фонд будет не просто собирать деньги, а сможет правильно наладить работу крупнейшего ритейла, базаров и супермаркетов в той же южной столице, то вполне можно было бы проследить чтобы и цены были приемлемыми, и шли регулярные отчисления в Фонд на полезные дела.
Точно так же, к примеру, можно было бы рационализировать тот же парковочный бизнес, который сейчас работает на частный карман. Или сбор штрафов по системе «Сергек», который также является вотчиной частного бизнеса, и вообще штрафы по линии дорожной полиции.
То есть можно найти достаточно много таких механизмов сбора денег, которые правильнее было бы организовать под эгидой этого Фонда, с тем чтобы и сбор был более справедливым, и деньги использовались на пользу общества.
Почему казахи противятся модернизации?
