Казахстан всегда придерживался принципа многовекторности как во внешней политике, так и в сфере внешнеэкономических отношений. Однако в сложившейся сегодня крайне непростой геополитической ситуации существует серьезный риск того, что наша страна откажется от этого курса и вынужденно перейдет к режиму двухвекторности - в пользу России и Китая. О том, в каком случае это может произойти и какими последствиями обернуться, рассуждает Руслан Изимов, директор Центра изучения Китая и Центральной Азии «Синопсис».
- Руслан Юсупжанович, согласны ли вы с мнением, что многовекторность Казахстана ждут серьезные испытания?
- Отчасти согласен. По крайней мере, сегодня мы действительно наблюдаем устойчивую тенденцию к разрушению привычной системы баланса. Этому способствуют как целенаправленные действия внешних игроков, так и наши собственные недоработки.
Например, с одной стороны, в силу разных факторов роль Запада как одной из ключевых точек опоры многовекторного курса Казахстана в последние годы серьезно ослабла. С подачи прежнего президента США Трампа вовлеченность Вашингтона в Центральную Азию была существенно ограничена. Он урезал финансирование многочисленных программ помощи и инвестиций в данном направлении. А решение Байдена окончательно вывести войска из Афганистана и вовсе привело к тому, что теперь наш регион превращается в отдаленную периферию. Ведь, как мы знаем, США все это время смотрели на ЦА через призму своих интересов в Афганистане.
Что касается Европейского Союза, то он еще до начала войны в Украине был сильно отвлечен на свои собственные проблемы и крайне мало интересовался Центральной Азией. А на фоне последних событий тем более не стоит ожидать от него серьезных усилий в данном направлении. Да, совсем недавно и ЕС, и США приняли новые стратегии по Центральной Азии. Но анализ содержания этих документов показывает, что и они сами, и обозначенные в них цели и задачи уже устарели. Мир стремительно меняется, что требует постоянной корректировки курса, адаптации под новые реалии.
В то же время по мере закручивания спирали противостояния между Западом, с одной стороны, и Россией и Китаем, с другой, значимость Центральной Азии для мировой политики вновь повышается. В этом контексте Москва и Пекин рассматривают ЦА как зону своих особых интересов. Кстати, примечательно, что в совместном заявлении РФ и КНР, принятом в феврале 2022 года в Пекине, они впервые обозначили общность своих интересов «в общем сопредельном регионе». Конечно, в данном случае имеется в виду, прежде всего, Центральная Азия. Как следствие, политика основных акторов в регионе приобретает характер противостояния друг другу.
И, наконец, в-третьих, многовекторная внешняя политика, которую Казахстан проводил на протяжении трех десятилетий, все же была избирательной. Да, мы декларировали принцип многовекторности, но на деле, особенно в геоэкономическом плане, отдавали предпочтение КНР и РФ. В итоге крупнейшие активы в энергетическом секторе оказались под контролем китайских и российских компаний, что, естественно, усиливает политическое влияние Москвы и Пекина на Казахстан. Иными словами, наш многовекторный курс был недостаточно эффективным.
- И что в итоге мы имеем?
- В условиях противостояния с США два наших крупнейших соседа, торговых партнера и геополитических игрока в Центральной Азии - Россия и Китай - проводят политику вытеснения Запада из региона. Запад, в свою очередь, предпринимает попытки усилить здесь свое влияние, но пока они остаются эпизодическими, не отличаются системностью и масштабностью. Эти обстоятельства ведут к тому, что внешнеполитический курс государств Центральной Азии все больше становится двухвекторным.
По сути, мы уже наблюдаем эту тенденцию. С точки зрения геополитики, наиболее ярким доказательством сказанного стали события января текущего года в Казахстане. Масштабный внутриполитический кризис в нашей республике продемонстрировал все наши уязвимые места и зависимость от России в плане обеспечения безопасности.
- А что потеряет или, наоборот, приобретет Казахстан при двухвекторонм сценарии?
- Если такой сценарий окончательно реализуется, то для стран Центральной Азии это однозначно будет большим проигрышем. Ведь если смотреть еще шире, то в мире сегодня фактически уже сформировалась биполярная система. С одной стороны США в качестве единственной сверхдержавы, а с другой Китай – без пяти минут глобальная держава. По мнению большинства аналитиков, между Вашингтоном и Пекином наблюдается новая холодная война, которая ставит остальных субъектов мировой политики перед вынужденным выбором.
Центральная Азия в этом плане оказывается в еще более сложном положении, поскольку для нас, помимо двух глобальных полюсов, есть еще третий – российский. РФ хоть и не может сейчас претендовать на роль полноценного полюса, но для нашего региона это один из ключевых векторов. И если конкретно во внешней политике Казахстана будут доминировать только Россия и Китай, то это тоже не будет отвечать нашим интересам.
К тому же нужно понимать, что интересы Москвы и Пекина в Центральной Азии могут войти в противоречие. Тот же «январь» наглядно показал неэффективность усилий КНР в регионе: китайские дипломаты и другие источники не смогли предоставить своевременную и достоверную информацию о происходящих событиях, а также продемонстрировали слабое понимание имеющих здесь место внутриполитических процессов.
Судя по активности Китая в последние три-четыре месяца, он еще больше будет вкладываться в свою региональную политику в ЦА. Его «мягкая сила», а также упор на так называемое «китайское лобби» в высших эшелонах власти не дали ожидаемых результатов. В итоге влияние КНР по-прежнему ограничивается экономической сферой, что не соответствует потенциалу страны как глобальной соседней державы. На этом фоне Пекин намерен пересмотреть свои подходы к реализации центральноазиатской стратегии. Очевидно, что китайские власти будут реанимировать проекты в рамках инициативы «Пояс и путь», а также делать упор на сугубо двусторонние связи и механизм С+С5 (КНР+ЦА).
К слову, недавно состоялся визит министра обороны Китая в Казахстан, что само по себе событие неординарное и показывает обеспокоенность Пекина вопросами безопасности в нашей стране и в целом в регионе. Более того, летом текущего года нашу страну планирует посетить глава МИД КНР Ван И, который, судя по всему, будет готовить визит Си Цзиньпина в РК этой осенью. Иными словами, Китай явно не устраивает тот статус-кво, при котором он вкладывает в регион инвестиции, а Россия обеспечивает безопасность. То есть, рано или поздно интересы двух наших соседей могут столкнуться, и это опять же актуализирует для нас задачу проведения полноценной многовекторной политики.
- На каких внешних направлениях Казахстану сейчас было бы разумнее сосредоточиться?
- Полагаю, у Казахстана в силу различных объективных обстоятельств и географии практически нет альтернативы многовекторному внешнеполитическому курсу. Это значит, что руководство нашей республики должно прилагать все усилия к тому, чтобы его продолжить. Конечно, это потребует огромных усилий, дипломатического искусства и готовности отказаться от сиюминутной экономической выгоды в пользу ставки на стратегический курс.
- А как насчет углубленной интеграции внутри Центральной Азии – какие у нее вырисовываются перспективы на фоне происходящих событий?
- Она могла бы стать правильным и эффективным направлением внешней политики Казахстана. При этом важно понимать, что курс на региональную интеграцию - это не альтернатива многовекторности, а как раз таки дополнительная платформа для того, чтобы более эффективно проводить независимую многовекторную политику. Но и здесь, к сожалению, не все так однозначно. Прошли три консультативные встречи глав государств ЦА, но пока без какой-либо конкретики. К тому же закоренелые проблемы в отношениях между странами региона время от времени приводят к открытым столкновениям. Плюс нерешенными остаются водные и энергетические вопросы. Все это, естественно, тормозит интеграционные процессы.
Кроме того, курс на региональную интеграцию пока остается больше декларативным. Принятие новой Концепции внешней политики РК, где особо подчеркивается ориентир на региональное взаимодействие, пока не реализуется на практике. По крайней мере, в структуре МИД нашей страны Центральная Азия никак не выделяется от остальных направлений. Судя по информации на официальном сайте ведомства, за выработку и проведение политики в центральноазиатском регионе отвечает департамент СНГ МИД РК...
Повторюсь: наиболее оптимальным для Казахстана и остальных стран Центральной Азии будет оставаться действенный многовекторный курс. При этом крайне важно, чтобы многовекторность не была декларативной и не предполагала какую-то иерархию между «равными» партнерами. А чтобы добиться такого уровня баланса, считаю, нам необходимо подтянуть уровень взаимоотношений и связей с другими глобальными и внерегиональными акторами до уровня отношений с Россией и Китаем. Наряду с выстраиванием стратегического партнерства с Москвой и Пекином, Казахстану нужно также интенсивно развивать следующие направления внешней дипломатии.
Первое. Сделать упор на региональную интеграцию в Центральной Азии. Совместно с Ташкентом и другими партнерами проводить реалистичный курс на кооперацию. Возможно, следует ввести должность спецпредставителя Казахстана по вопросам ЦА, а также скорректировать работу внешнеполитического ведомства под новые задачи.
Второе. Продолжить взятый курс на усиление тюркской интеграции. Деятельность Казахстана в Организации тюркских государств и тесные связи с тюркоязычными странами будут обеспечивать надежный баланс внешних связей. Более того, тюркский вектор, в отличие от других направлений, – это естественный процесс интеграции на основе общности культуры, истории, языка и традиций. Крайне важно всячески поддерживать данный процесс.
Третье. Укрепить связи со странами Евросоюза и США. Особый упор необходимо сделать на поиске путей доступа к западным технологиям и инвестициям. Важно продолжать развивать контакты с Вашингтоном в формате С5+1. Данный механизм позволяет нам поддерживать диалог с США на высшем уровне и как раз таки решать задачу привлечения инвестиций, реализации программ развития гражданского общества и т.д.
Четвертое. Крайне важно расширять связи с региональными державами, имеющими выход к морю, – Индией, Пакистаном, Ираном, Японией и Южной Кореей. Так сложилось, что в настоящее время практически все имеющиеся в Центральной Азии транспортные коридоры обрели ярко выраженную геополитическую окраску. А именно - через территорию стран ЦА проходят транспортные, транзитные и энергетические магистрали, которые служат интересам России и Китая. Зависимость от двух держав в долгосрочной перспективе может нести в себе определенные риски. В связи с этим строительство пусть даже дорогих транспортных коридоров в иранские, индийские и пакистанские порты будет отвечать нашим долгосрочным стратегическим интересам.
К слову, одним из практических проектов в рамках реализации курса на региональную интеграцию мог бы стать так называемый «южный маршрут» (или центральноазиатский «Север-Юг»). Он предполагает объединение одной транспортной веткой всех пяти стран ЦА, а далее соединение с Афганистаном и выход к пакистанским и индийским портам.
- Какие конкретно преимущества несет данный проект для стран ЦА?
- Обсуждение проекта сегодня ограничено исключительно некоторыми экспертными кругами. Между тем, его потенциал остается недооцененным. Для государств региона он несет целый ряд стратегических преимуществ.
Во-первых, коридор «Север-Юг» позволит нашим странам установить тесные связи в транспортной сфере, что будет способствовать увеличению объемов внутрирегиональной торговли. По различным оценкам, на последнюю сегодня приходится лишь около 5 процентов от общего объема внешней торговли, осуществляемой странами ЦА (для сравнения: доля внутрирегиональной торговли в АСЕАН находится на уровне 25 процентов). Решая данную проблему, проект к конечном итоге может стать ключевым в создании реальной политико-экономической интеграции центральноазиатских республик.
Во-вторых, данный коридор за счет выхода к морю через пакистанские и индийские порты будет способствовать экономическому подъему региона. Речь в том числе идет о налаживании более тесных связей с региональными державами Южной Азии, а также о торговле с морскими державами. Можно ожидать расширения инвестиционного сотрудничества с Пакистаном, Индией и привлечения их продукции на местные рынки. В таком случае эти две страны получат выход на рынки всех государств Евразийского союза, включающего Казахстан, Кыргызстан, Россию и Белоруссию.
В-третьих, реализация проекта «Север-Юг» позволит в несколько раз повысить транзитный потенциал Центральной Азии. Самый короткий маршрут между севером и югом Евразийского континента делает его крайне привлекательным с точки зрения экономических расчетов.
И, наконец, в-четвертых, он позволит укрепить стратегический баланс сил в Центральной Азии. Активное привлечение Пакистана и Индии будет способствовать сбалансированному участию внешних игроков в регионе.
Как видно, формирование центральноазиатского транспортно-транзитного коридора «Север-Юг» отвечает интересам всех сторон. Помимо очевидной выгоды для стран Центральной и Южной Азии, он также отчасти может быть поддержан Россией и Китаем.
Русская литература – помеха на пути деколонизации Казахстана?
