В наступившем году исполнится 120 лет Нобелевской премии. И это повод задуматься над тем, есть ли в Казахстане потенциальные кандидаты на ее получение и возможно ли их появление в обозримом будущем. Увы, почти все эксперты, к которым мы обращались за комментариями в процессе подготовки данной публикации, затруднились ответить на эти вопросы. Но кое-кто из них согласился порассуждать в целом о состоянии казахстанской науки и о том, почему она не приближается, а, напротив, все больше отдаляется от престижной премии.

Чокан Лаумулин, доктор философии, научный сотрудник Кембриджского Центрально-Азиатского форума, Колледжа Иисуса Кембриджского университета:

«В естественных науках шансы Казахстана выглядят призрачными»

- Как известно, Нобелевская премия присуждается по пяти направлениям: физике, химии, физиологии и медицине, литературе, а также вкладу в дело мира во всем мире. Церемонии вручения последней традиционно проходят в Норвегии (Осло), остальных - в Швеции (Стокгольме). Еще есть шестая - по экономике, тоже носящая имя Альфреда Нобеля, но формально она не является нобелевской, ее учредил Банк Швеции в 1969 году. А потому буду говорить только о тех пяти категориях, которые основатель премии указал в своем завещании в 1895-м.

Сразу отмечу: научные достижения, оказавшие влияние на развитие человечества, настолько многообразны, что при их оценке просто невозможно ограничиться решениями только Нобелевского комитета. Иначе говоря, эту премию стоит рассматривать лишь как один из критериев. К тому же свой нынешний «вес» она приобрела лишь в послевоенные годы (имею в виду Вторую мировую войну), а до того времени ее статус в научном мире не был столь высоким. Сегодня же нобелевские лауреаты пользуются безусловным – и огромным – почетом, особенно в публичной плоскости.

Что касается казахстанских ученых, то, на мой субъективный взгляд, у них практически нет шансов получить эту премию. Во всяком случае, в существующих ныне реалиях. В числе главных причин я бы назвал неразвитую научную политику, слабое финансирование науки и одновременно погоню за количественными показателями. Дело в том, что Нобелевская премия присуждается за фундаментальные научные открытия, которые становятся возможными благодаря попыткам ученых удовлетворить свою любознательность, на чем и зиждется эта самая фундаментальная наука. В Казахстане же научная политика сконцентрирована, главным образом, на прикладных исследованиях. Тогда как на удовлетворение любопытства ученых государство если и выделяет средства, то крайне неохотно.

К тому же время ученых-одиночек вроде Альберта Эйнштейна, скорее всего, давно прошло. Современные нобелиаты – это, прежде всего, представители сильных научных школ. Сегодня научное открытие даже в узкой дисциплине становится результатом коллективного труда, в котором нередко участвует дюжина или даже больше ученых из разных лабораторий и стран. В Казахстане же с этим явная «напряженка». Отечественные научные структуры, да и в целом научное развитие, отстают от среднего уровня развитых стран.

- Насколько объективен и независим в своих решениях Нобелевский комитет?

- На мой взгляд, чуть ли не все лауреаты Нобелевской премии по естественно-научным направлениям получили ее заслуженно, поскольку действительно внесли фундаментальный вклад в развитие науки и технологий, тем самым улучшив качество жизни человечества, обогатив его знания о природе окружающего мира и вселенной. Тогда как гуманитарные направления с годами все больше становятся жертвами большой политики.

- Как вы считаете, были ли (а, может, они есть сегодня) в Казахстане люди, достойные Нобелевской премии? Кого из литераторов, ученых прошлого и настоящего можно назвать в этом ряду?

- Поскольку премию могут получить только живущие на момент ее вручения, то рассматривать какие-то фигуры из прошлого просто нет смысла и даже некорректно. В противном случае множество ученых со всего мира могли бы претендовать на эту награду посмертно.

Как я уже сказал, в естественных науках – физике, химии, физиологии и медицине – шансы Казахстана выглядят призрачными. А вот если говорить о достижениях в области литературы, то реальным кандидатом, на мой взгляд, вполне мог бы стать Олжас Омарович Сулейменов. Прежде всего, за поэму «Земля, поклонись человеку!» (кстати, в нынешнем году ей исполняется 60 лет), помимо всех остальных его произведений.

То, что произошло 12 апреля 1961 года, некоторые выдающиеся ученые называют не иначе как «монументальным вкладом не только в развитие цивилизации, но и в развитие жизни на Земле как таковой» (цитирую профессора Кавендишской лаборатории Кембриджского университета Гилберта Лонзарича). Со временем забудутся политико-экономические условия того периода, однако нация, которая осуществила первый выход в космос, будет вспоминаться вечно. И первым человеком, воспевшим это событие, причем практически в тот же день, был казах Олжас Сулейменов, которому через четыре месяца исполнится 85 лет. В Казахстане творят и другие яркие литераторы, но, как мне кажется, его фигура наиболее соответствует критериям Нобелевского комитета.

Виктор Тейфель, доктор физико-математических наук, профессор, член Международного астрономического союза:

«При таком отношении к науке о нобелевских лауреатах остается только мечтать»

- Где-то в середине «нулевых» годов один небезызвестный университетский деятель (из этических соображений не называю фамилию) выступил в печати с так называемой «нобелевской инициативой». Суть его «гениальной» идеи заключалась в том, чтобы к 2012 году в Казахстане появились свои нобелевские лауреаты или хотя бы потенциальные кандидаты. Позже этот человек участвовал в разработке проекта закона «О науке РК». Последний был принят в феврале 2011-го и, к сожалению, отнюдь не способствовал такому развитию науки, при котором могли бы быть созданы условия для совершения выдающихся открытий. Сегодня на дворе уже 2021 год, а о номинантах на «нобелевку» как-то не слыхать. И это, разумеется, не потому, что у нас нет талантливых ученых – они есть даже среди тех, кто не уехал за границу в поисках лучших условий для творческой работы.

Помню, тогда с достаточно высоких трибун неоднократно заявлялось, что, мол, новый закон высоко поднимет статус ученого и избавит его от чиновничьего произвола. И, надо признать, в проекте документа в части обеспечения науки действительно все было прописано правильно. Речь конкретно шла о базовом долгосрочном финансировании, которое могло бы создать более-менее благоприятные условия для научной деятельности. Однако «на выходе», в окончательном варианте закона, этой нормы уже не было. Чья-то недобрая рука внесла изменение, согласно которому впредь вся казахстанская наука должна финансироваться краткосрочными грантами. На базовом финансировании остались лишь административно-управленческий и хозяйственный персонал. То есть статус ученого оказался ниже статуса уборщицы: ведь у нее сохранилась постоянная зарплата, а мы всецело стали зависеть от грантов, получение которых можно сравнить разве что с выигрышем в лотерею.

Да, именно лотерея, а не конкурс, как официально называют это мероприятие. Поскольку ученые никогда не знают, пройдет их заявка через бюрократическое сито или нет. Складывается ощущение, что чиновники даже не заглядывают в содержание научных проектов и лишь придираются к мелочам. Скажем, в конце прошлого года из 1911 заявок были отсеяны 1031, причем это только на первом этапе и по формальным причинам. Основанием для отказа могло послужить, например, отсутствие указаний на то, в каких журналах и сколько научных статей будет опубликовано в рамках научной работы. Тогда как это лишь ожидаемый результат, и заранее предсказать его трудно.

А ведь эту и другие формальные претензии чиновников можно легко устранить за несколько часов. Однако Комитет науки МОН почему-то решил наказать всех допустивших мелкие недочеты, не дав возможности исправить их. Таким образом, еще до оценки научной значимости предложенных проектов несколько тысяч человек оказались фактически лишенными работы и возможности продолжить свои научные исследования. Вот вам, пожалуйста, мощный удар по науке!

Следующий этап – зарубежная экспертиза, которую тоже можно назвать лотереей, так как она неизбежно включает элемент случайности. При этом даже высокий балл не гарантирует получения финансирования, поскольку окончательным распределением грантов и определением их размеров занимаются национальные научные советы – со всеми вытекающими из этого последствиями.

Вместо того, чтобы дать ученым возможность серьезно заниматься научными исследованиями, их, как в стойло, загоняют в календарные планы. Чиновников больше интересует точное выполнение всех прописанных там пунктов (без чего ваш отчет могут просто не принять), а не полученные результаты и их ценность. Они никак не могут понять принципиальную разницу между наукой и производством: если во втором случае такой план просто необходим, то в первом, напротив, губителен, поскольку сковывает творческую деятельность ученых.

Вот и получается, что ученые вынуждены отказываться от своих длительных научных исследований, резать их по живому, буквально вырывать из них куски для оформления заявок на краткосрочные гранты. Как следствие, широкое и цельное полотно отечественной науки превращено в подобие рваного лоскутного одеяла с зияющими дырами, сквозь которые видно не светлое будущее науки, а тени похороненных чиновниками научных идей и проектов.

Дробление нашей науки усугубляется еще и проведением нескольких грантовых лотерей за год, в том числе отдельно для молодых ученых либо на сроки в 12 или 24 месяца. Я вообще считаю полнейшей нелепостью деление этой сферы по возрастному принципу, поскольку в таком случае нарушается преемственность в передаче знаний и опыта. Не менее абсурдным является то, что даже доктор наук, работающий не в университете, а в НИИ, не может быть руководителем дипломника, не говоря уже о магистрантах и докторантах PhD. Плюс ко всему исследовательские институты, называемые академическими, оказались лишены возможности готовить научные кадры через аспирантуру и соискательство.

Если понимать буквально те требования, которые прописаны в ныне существующей грантовой системе, то за короткий промежуток времени вы благодаря полученному гранту должны переплюнуть всю мировую науку в вашей области исследований. Но любой адекватный человек скажет, что это маловероятно.

При таком отношении к науке о нобелевских лауреатах остается только мечтать.