Феминизм в Казахстане крепнет на глазах. Всего за несколько лет из разрозненных групп, проявлявших активность разве что в соцсетях, он вырос в целое движение, способное, судя по последним феминистским маршам, дать фору многим политическим объединениям в плане сплоченности и организованности. Вот только отношение к нему со стороны общества, в том числе основной (казахской) части самих женщин, пока, мягко говоря, неоднозначное. Сегодня у нас в гостях координатор проектов Центра социальных и политических исследований «Стратегия» Ольга Симакова, вместе с которой мы попробуем разобраться в особенностях современного казахстанского феминизма.
- Как феминизм воспринимается общественным мнением в нашей стране?
- Впервые я близко столкнулась с этим феноменом в 2002 году, когда участвовала в работе над проектом по оценке образа женщины в СМИ. Помимо контент-анализа отечественных медиа-ресурсов, мы проводили серию интервью с организациями, активистами и исследователями, которые занимались продвижением или изучением ценностей этого движения в Казахстане. Так вот, в то время, на мой взгляд, феминизм больше соответствовал классическим идеалам как движение за права и равенство возможностей для женщин, против их дискриминации в любых ее проявлениях. Сегодня же он более агрессивный, навязчивый.
Хотя само понятие «феминизм» в публичной риторике, как мне представляется, уже уступает место другому понятию, все чаще встречающемуся в качестве лозунгов и целей устойчивого развития либо в виде красивой «обертки» как в официальной, так и в неофициальной риторике. Речь идет о «гендерном равенстве» - со всеми его достоинствами и перегибами.
Последние нововведения в этом направлении – появление женских квот в госорганах и при формировании представительных органов власти, что, на мой взгляд, противоречит самой идее равенства прав в обществе, прописанной в Конституции. Тут вспоминаются песни Джеймса Брауна «Это мир мужчин» и группы «Машина времени» «Не стоит прогибаться под изменчивый мир», которые своими посылами могут помочь нам оценить логику движения «за гендерное равенство» сегодня – это протест, оппозиция.
Надо учитывать, что феминизм как практика слабо распространен в казахстанском обществе. Сами понятия «феминизм» и «гендер» непонятны большинству аудитории: они либо трактуются в очень утрированном виде, либо приобретают ситуативную операционализацию для целевой группы, как, например, «против бытового насилия над женщинами».
Но, если иметь в виду ценности, которые первая и вторая волны феминизма несли в общество (в частности, юридическое и социальное равенство мужчин и женщин), то сегодня мы видим, что они успешно закрепились в сознании и мировоззрении казахстанцев. В качестве доказательства приведу результаты исследования, которое наш фонд провел в 2020 году в Туркестанской области при поддержке ЮНФПА. В опросе участвовали только женщины, и абсолютное большинство их (81%) считает, что в семьях они должны иметь равные права с мужчинами. А, между тем, сфера семейных отношений всегда считалась в Казахстане одной из самых традиционных.
Результаты наших исследований позволяют предположить, что поколение, у которого феминизм, особенно воинственный, вызывал непонимание и даже отторжение, постепенно уступает место генерации более грамотных и информированных в этом отношении молодых людей: для них и «феминизм», и «гендерное равенство» являются естественным и повседневным дискурсом. И, конечно же, в дальнейшем это найдет отражение в пересмотре социальных и поведенческих установок, в ревизии традиций, повлечет за собой изменение не только правовых основ, но и системы отношений в таких институтах, как семья, образование, культура.
- Как феминизм сочетается с так называемым «национальным» кодом, менталитетом?
- Интересный вопрос. Но в данном случае все же правильнее говорить о «культурном», а не о «национальном» коде. А главное – что мы подразумеваем сегодня под понятием «культурный код»? Я не культуролог и не этнолог, но мне представляется, что, если мы говорим о бессознательном, которое проявляется в поступках и идентифицирует нас как представителей того или иного этноса, то у культурного кода казахов как кочевого народа, все-таки, должны быть точки соприкосновения с ценностями классического феминизма. Можно вспомнить хотя бы то, что женщины не закрывали лица, обучались военному делу. Но также мы должны понимать, что культурный код формируется под влиянием сложившегося уклада жизни, и рациональный подход к распределению обязанностей между мужчиной и женщиной является его частью.
То же исследование, проведенное в Туркестанской области, показало, что, выступая за равенство прав в семье, большинство (66%) участниц опроса придерживаются позиции, что мужчина должен быть главой семьи, а женщина заниматься домашним хозяйством. Причем, заметьте, они так говорят не потому, что больше ни на что не способны, а потому, что считают такое распределение обязанностей рациональным: муж вносит вклад в жизнь семьи финансами, давая ей возможность участвовать в обмене и коммуникациях с внешней средой, а женщина ведет хозяйство, обеспечивая внутреннюю устойчивость. И эти функции воспринимаются как равновесные! И неважно, чем занимается женщина, главное – она имеет право голоса, право на участие в обсуждении и принятии решений.
В целом, надо сказать, что казахстанское общество в большинстве своем достаточно консервативно. Либеральные ценности поддерживаются в меньшей степени и, скорее, молодыми людьми до 24-х лет, чем средним и старшим поколениями. Поэтому, на мой взгляд, феминизм вступает в конфликт с культурным кодом там, где идет навязчивая пропаганда его современных идеалов, и в тех случаях, когда этот код пытаются взломать революционным способом. Например, сегодня феминизм включил в свою повестку дня такие темы, как сексуальное разнообразие, трансгендерность, которые не являются у нас популярными. Недавнее шествие феминисток вызвало критику тем, что в нем участвовали представители ЛГБТ-сообщества. С точки зрения основной части казахстанского социума это «слишком» - наше общество еще не готово к таким кардинальным изменениям.
- А насколько феминизм совместим с нарастающим влиянием ислама?
- Наши исследования показывают, что сегодня из-за этого «слишком» многие стали рассматривать религию, рост религиозности как защиту от новых гендерных веяний, от свободных сексуальных отношений.
Что касается ислама, то его влияние на поведенческие модели зависит от статуса человека в религии. Если он верующий, то и подчиняться будет канонам своей веры. Хотя, если мы посмотрим на Арабские Эмираты как на одно из наиболее авторитетных мусульманских государств, то за последние несколько лет у них было принято много изменений в отношении расширения прав женщин.
Опять же, мы должны понимать (и принимать), что это право частного выбора. И если женщина хочет снять платок, то ее право на самоопределение должно быть защищено, ей должна быть оказана поддержка в этом решении. Или же, если женщина, напротив, хочет надеть платок и соблюдать религиозные каноны, то она вправе делать это, не подвергаясь остракизму. Однако, если подобное происходит насильно, то это больше вопрос к государству и к его способности регулировать отношения в данной сфере.
Казахстан - светская страна. И хотя эксперты часто говорят об угрозе усиления влияния религиозного фактора, пока мы не видим какого-то противостояния между религией и светскими принципами на институциональном уровне.
- Нет ли в современном казахстанском феминизме каких-то крайних проявлений?
- Как я уже говорила, он не должен проявлять себя «слишком». Для получения сколько-нибудь широкой поддержки ему следует исходить из понимания контекста и нужд данного конкретного общества в данное конкретное время. Как мне представляется, сейчас активистки феминистского движения должны больше заниматься просвещением и адвокацией, а не выступать в роли оппозиции, провоцируя «маскулинные» государственные органы. Но это взгляд со стороны.
- Какая вообще польза от феминизма нашей стране и нашему народу?
- Благодаря этому движению, если брать в глобальном масштабе, женщины получили право на самоопределение, право голоса, право на участие в принятии решений. И это основополагающие завоевания. Как ими распоряжается каждая отдельная женщина - другой вопрос.
Я уже говорила, что сегодня мы в Казахстане «де-юре», «де-факто» и на уровне общественного сознания имеем признание политического, правового и социального равноправия женщины и мужчины. Остаются вопросы с экономическим равноправием, в частности, разница в оплате труда, – а это один из основных индикаторов экономического неравенства.
В то же время мы видим, что в сфере малого бизнеса доминируют женщины-предприниматели, все чаще они занимают «топовые» позиции в компаниях, растет их активность в гражданском секторе. Именно женские организации поднимают и прилагают усилия для решения проблем, связанных с бытовым насилием, поддержкой социально уязвимых групп населения. Это серьезные, социально чувствительные и, в то же время, актуальные темы, которые раньше не удостаивались такого внимания. Опять же, если цитировать музыкальный хит Джеймса Брауна, «этот мир создан мужчинами, но он бы потерялся и погряз в несчастьях без женщин». Тот же феминизм говорит нам, что этика женщины связана с заботой.
Почему до революции казахские женщины умирали раньше, чем мужчины?
