Представители международного научного сообщества не так уж и часто выступают с научными исследованиями по истории Казахстана и собственно казахского этноса. Поэтому каждая такая попытка вызывает неподдельный интерес и, несомненно, значительно расширяет горизонты наших знаний о самих себе.

Явлением такого порядка стала презентация монографии канадского исследователя Джу-Юп Ли «Qazaqlïq и образование казахов. Государство и идентичность в постмонгольской Центральной Евразии». Однако сразу после презентации в одном из казахоязычных изданий вышла статья, автор которой фактически разнес исследование в пух и прах.

Понятно, что каждый имеет право на собственное мнение, но все же хотелось бы понять, в чем причина столь резкой реакции негативного свойства. Поэтому мы попросили высказать свое мнение по этому поводу казахстанских исследователей.

Канат Оскенбай, медиевист, кандидат исторических наук

Хороший образец качественного научного исследования

- Понятно, что исследования такого рода рассчитаны на подготовленную аудиторию, но тем не менее, могли бы вы научно-популярным языком рассказать, о чем в этой книге идет речь?

- Книга замечательного историка и востоковеда доктора Джу-Юп Ли посвящена изучению важного средневекового феномена qazaqlyq (қазақлық). Автор книги – этнический кореец, последние 17 лет живет и работает в Канаде в Университете Торонто. Около 20 лет он занимается исследованием истории народов Центральной Евразии.

Если коротко, книга состоит из двух взаимодополняющих частей. В первой части книги речь идет о возникновении и развитии феномена «казаклык», о его влиянии на политическую жизнь государств и народов степного кочевого мира Евразии. Во второй части говорится о примерах использования феномена казаклык в Центральной Азии и его влиянии на формирование средневековой казахской идентичности. По мнению автора, средневековая казахская идентичность сформировалась благодаря этому феномену. Поданные первых казахских ханов, первоначально именовавшиеся узбек-казаками, противопоставляли себя узбек-шибанам. В последующем первые стали просто қазақами и возводили свою генеалогическую историю к перовому қазақу, легендарному, мифическому предку Алаша-хану.

В казахских легендах Алаша-хан, принц знатных кровей, возвысился, став қазақом и обретя три сотни лучших воинов, таких же қазақов. От Алаша-хана и трех сотен его подданных и происходит қазақский народ. В отличие от қазақов, узбек-шибаны хоть и сохранили свое первоначальное имя узбек, переселившись в Трансоксиану (Трансоксиану нам привычнее называть Мавераннахр, то есть заречье или междуречье Сырдарьи и Амударьи) приобрели новую идентичность, традиционную мусульманскую арабо-персидскую традицию. Узбек-шибаны, по словам автора книги, выбрали «более близкие отношения с оседлым населением Трансокисаны, а узбек-казаки сохранили кочевой образ жизни в Кипчакской степи.

- Как бы вы оценили уровень научной новизны и научной ценности этого исследования?

- Книга доктора Джу-Юп Ли, несомненно, имеет высокий уровень и научной новизны, и научную ценность. В изучении средневековой истории Казахстана (этот раздел историографии называется медиевистикой) не всегда удается найти новые источники, а ведь для любой научной работы это главное требование. Книга доктора Джу-Юп Ли не стала исключением, в ней казахский медиевист не увидит каких-то неизвестных ему названий сочинений или иных источников. Достоинство это книги, на мой взгляд в двух вещах.

Во-первых, это основополагающая идея книги, о которой я кратко говорил выше. Эту идею можно принять или нет, можно соглашаться или критиковать, но стоит признать, что она новая, оригинальная. У нас в русскоязычной и казахоязычной историографии о термине «қазақ» писали много, есть исследования о феномене казаклык. Но мы привыкли говорить не о феномене, а о социально-политическом и военном институте казакования. Это, если позволите, наша қазақская адаптация древнего обряда инициации, характерная для многих народов мира. Об этом хорошо написано в трудах известного исследователя, профессора Ануара Галиева. Доктор Джу-Юп Ли добавил свою трактовку и она, несомненно, будет способствовать дальнейшему изучению этого интересного института из жизни кочевого мира.

Во-вторых, это скрупулезная работа автора книги с источниками. Да, мы все работаем с источниками, без этого никак. Однако здесь своя методика работы, свой оригинальный, отличительный подход. Доктор Ли изучил все известные средневековые тюрко-арабо-персидские и европейские средневековые сочинения на предмет упоминания термина «казак», всего что связано с этим термином, систематизировал эти сведения, дал оригинальное написание этих фрагментов и заново, а иногда и впервые, перевел их на английский язык, а теперь вот и на русский язык. Такой подход еще и стал возможен благодаря знанию нескольких восточных и европейских языков. Автор не просто ссылается для галочки на какие-то зарубежные для него исследования, а внимательно их изучает и анализирует. Это видно даже по тому, как он проработал казахские устные предания, изучил новейшие издания источников на казахском языке. В частности, он нашел интересное упоминание о том, что все казахи считали себя потомками трех сыновей Жанибек-хана, и это было опубликовано в книге на казахском языке, выпущенной по программе «Мәдени мұра». Такой подход заслуживает похвалы.

И еще. Такие книги как этот рассматриваемый труд, представляющий собой хороший образец качественного научного исследования, послужат пособием для начинающих казахских историков. Это наглядный пример того, как нужно работать над научной проблемой, как нужно работать с историографией и источниками, как нужно обосновывать и доказывать свою идею. Я думаю, мои коллеги скажут об этом лучше меня.

Нурлан Атыгаев, ведущий научный сотрудник Центрального государственного музея РК

Книга интересная, но не бесспорная

- Насколько эта книга обогатит историографию истории Казахстана вообще и политической истории казахского этноса в частности?

- На мой взгляд, Джу-Юп Ли написал очень хорошую научную работу, посвященную социально-политическому феномену қазақлық. Особенно в плане охвата исторических источников и методологии, территориальных рамок исследования данный труд является уникальным.

В данной книге рассматриваются две проблемы – отдельно социально-политический феномен қазақлық и отдельно роль қазақлық в формирование этноса. Поэтому название книги, на мой взгляд, лучше было бы перевести как «Qazaqlïq. Формирование казахов. Государство и идентичность в постмонгольской Центральной Евразии».

В ходе исследования Джу-Юп Ли выявил из источников различного характера и различных исторических периодов около 50 упоминаний терминов қазақ и қазақлық, привел высказанные в трудах европейских и турецких, в меньшей мере российских, ученых основные характеристики этих терминов. Аналогичных работ в нашей историографии не существует. Это удалось Джу-Юп Ли благодаря знанию им нескольких восточных (в том числе средневекового чагатайского, персидского и др.) и европейских языков.

Новизной данной работы является также, что в ней феномен қазақлық исследуется в связи со славянским казачеством Причерноморских степей. Автор книги предлагает альтернативные механизмы государствообразования в средневековой Центральной Азии.

По мнению Джу-Юп Ли, именно феномен қазақлық лег в основу образования нескольких центральноазиатских народов, в том числе и казахов, которые, как он считает, сформировались в XVI веке. У него свой взгляд на политические процессы, предшествовавшие созданию джучидами Кереем и Жанибеком Казахского ханства. Это тоже отличает работу канадского ученого от исследований наших историков. У нас несколько иной взгляд на этот вопрос.

Интересным и так же не бесспорным представляется нам и попытка автора показать образование казахской идентичности через феномен қазақлық.

В целом, на мой взгляд, книга Джу-Юп Ли существенно обогащает историографию политической истории средневекового Казахстана и дает новый импульс исследованиям в данном направлении.

- Какие моменты данного исследования, на ваш взгляд, вызывают вопросы?

- Прежде всего, на мой взгляд, наш зарубежный коллега переоценивает роль қазақлық в образовании казахского народа.

Переход джучидов Керея и Жанибек ханов к қазақлық имел большое значение для возникновения Казахского ханства и приобретения его населением своего этнического имени, а не для формирования казахского этноса, который по языковым, физическим (биологическим), хозяйственно-культурным характеристикам сформировался еще до откочевки группы Керея и Жанибека.

Также, на мой взгляд, Джу-Юп Ли слабо учитывает роль чингизизма в образовании Казахского ханства. Кочевые племена объединялись вокруг Керея и Жанибека и признали их власть не только потому, что те были қазақами и занимались қазақлық. Главное то, что в глазах кочевой знати и простых кочевников они были чингизидами, прямыми потомками ханов Восточного Дешт-и-Кыпчака, в частности Урус-хана, и соответственно имели право на власть над ними. Например, Махмуд ибн Вали в «Бахр ал-асрар» писал, что, откочевав в Могулистан, Керей и Жанибек отказались «от унаследованной [от предков] страны». Это право потомков Урус-хана на власть на определенных территориях и над его населением исходила, как было отмечено «Матла ас-садаин» Абд ар-Раззаком Самарканди, от «закона и обычного права». Не зря все средневековые историки подчеркивают джучидское происхождение Керея и Жанибека.

Далее, не очень верным, на мой взгляд, является указание автора, что в центральноазиатских источниках слово қазақ обозначал «бродяга/кочевник» и/или разбойник/грабитель». Отсюда его понимание қазақлықа как кочующей и грабительской практики. В конце концов, это приводит исследователя к ошибочному выводу, что қазақ означает «амбициозный разбойник» («an ambitious brigand»).

Еще почти сто лет назад, в 1927 году выдающийся востоковед, тюрколог, академик А.Н.Самойлович, рассматривая значение слова қазақ, писал: «Сомнительным для классического чагатайского языка является неподтвержденное цитатами значение «разбойник». Тюркские народы, в том числе и средневековые казахи, использовали для обозначения разбойников другое слово: قراق/қарақ, или قراقچی/қарақшы. М.Тынышпаев также отмечал, что «когда хотят сказать по-джагатайски разбойник, никогда это понятие не выражают словом «қазақ». Он указывает, что «по-джагатайски разбойник — каракчи».

К сожалению, у нас еще нет сложившейся системы понятий (категориально-понятийный аппарат), и исследователи вкладывают в одни и те же термины различный смысл. В данном случае мы наблюдаем субъективное предпочтение автора исследования перевести слово қазақ как «бродяга/кочевник» и/или разбойник/грабитель».

К сожалению, некоторые исследователи не учитывают тот факт, что практически все авторы средневековых исторических трудов, которые писали о казахах, были представителями оседлого мира и плохо знали особенности жизни, традиции и обычаи кочевников. Также следует учитывать тенденциозность большинства этих историков, служивших у политических противников казахов – Шибанидов, Аштарханидов и др.

В.В.Радлов в «Словаре тюркских наречий» указывает: «kазаk кіші – смелый, проворный человек». Почему бы не использовать это понятие для обозначения қазақа? Например, крупнейший советский востоковед, переводчик «Бабур-наме» М.А.Салье слово қазақ переводил как «удалой». Переводить слово қазақ как «смелый, проворный человек» больше оснований чем переводить как «бродяга» или «разбойник».

Нельзя просто заменить встречающееся в письменных источниках слово қазақ на слова бродяга или разбойник, а қазақлық на слова бродяжничество или разбойничество. Например, в своем труде Алишер Навои пишет: «Дни қазақлықа Его величества (Султан Хусаина Байкары)...». Однако он никогда не написал бы: «Дни бродяжничества/разбойничества Его величества (Султан Хусаина Байкары)...». Даже Махмуд ибн Эмир Вали, несмотря на свою тенденциозность, не называет группу қазақов Керея и Жанибека разбойниками и бродягами, он отзывается о них как о людях, «достойных признания».

Также слово кочевник не тождествен по смыслу бродяге и/или разбойнику/грабителю, у них разная система материального производства и связанные с этим моральные ценности. У бродяги образ жизни представляет движение без определенного плана и цели, разбойник обеспечивает свое существование за счет грабежа, а кочевник живет за счет скотоводческого хозяйства, придерживаясь строгой системы и устоявшихся маршрутов перекочевок.

Исходя из этого, я также не могу согласиться с мнением Джу-Юп Ли, что в основе идентичности казахского народа лежал феномен қазақлық. Я, как и исследователи предшествующего времени, считаю, что основным способом и механизмом интеграции и консолидации хозяйственно-культурно общности казахов являлась идентификация по признаку принадлежности к кочевому типу хозяйства и номадный образ жизни (Н.Масанов).

Совершенно разная у қазақа XIV-XV вв. и қазақа конца XV – начала ХХ в. система материального производства, абсолютно разная культура жизнеообеспечения и моральные ценности. Қазақ XIV-XV вв. проводил свою жизнь в труднодоступных районах и выживал за счет охоты и военных набегов. А қазақ конца XV – начала ХХ в. – кочевник, у которого главную, системообразующую роль в экономике играло кочевое скотоводческое хозяйство. Данный вид хозяйственный деятельности определял и другие стороны его жизнедеятельности и жизнеобеспечения, включая и его культуру.

Если бы в основе идентичности казахского народа лежал исключительно феномен қазақлық, то у казахского народа был бы иной образ жизни, иная система ценностей. Поэтому очевидно, что значение термина қазақ претерпело изменение в XV-XVI веках.

В целом, считаю, что исследование термина қазақ не может быть завершено замечательной книгой Джу-Юп Ли. Рассмотрение сведений источников о термине «қазақ» в хронологическом разрезе, на мой взгляд, позволит понять эволюцию семантики данного термина.

Ныгмет Ибадильдин, университет КИМЭП, ассистант профессор

Раздраженная реакция есть проявление деколониального комплекса

- С вашей точки зрения, чем можно объяснить несколько раздраженную реакцию на эту книгу некоторых моих коллег из казахоязычной журналистики? Не связано ли это с особенностями перевода? Быть может, стоило сопроводить его комментариями и пояснениями на русском языке?

- Раздраженную реакцию, наверное, можно объяснить рядом причин.

Первое. Не было времени прочесть всю книгу, а это академический труд с большим количеством ссылок, и такое восприятие, возможно, было реакцией на дискуссию во время круглого стола и отдельные моменты, которые там были озвучены.

Второе. В этом присутствует определенный комплекс деколониального свойства, когда кажется, что казахи всегда были жертвой обстоятельств. В книге же говорится о том, что казаки, приверженные казаклык именно как образу жизни, занимались не тем, чем занимались классические скотоводы-кочевники. Они жили отдельно, организовывались в группы и, если это было не скотоводство, то это были разбой и охота. Говоря образно, выживали в истории не скромные, а сильные.

Третье. Присутствует определенная ревность, когда иностранец анализирует источники на тюркском, фарси, китайском, русском и европейских языках. То есть на многих языках, кроме первоисточников на арабском, но там он использовал переводы. Но первоисточники и понимание всего контекста важны для исторического знания. О казахах должны писать хорошие нейтральные исследователи, а не только наследники тех казахов по крови.

Четвертое. Сам подход, когда в казаклык уходили принцы, не сумевшие отстоять власть и пытавшиеся вернуть утраченные позиции, показывает динамику политической жизни в степи. Известные персонажи - Тамерлан, Тохтамыш, Мухаммед Шейбани, Керей и Жанибек – все они провели в казаклыке определенное время.

Пятое. Прямая связь казачества, которое впоследствии стало православным, и тюркского казаклыка. Оба явления в начале своего существования имели одно происхождение.

Шестое. Меньше всего хотелось бы, чтобы наше научное сообщество выглядело провинциальным и смешным в глазах мировых исследователей, поэтому данную книгу надо изучать, дискутировать, развивать заложенные в ней идеи. Многие на круглом столе высказались в поддержку книги, но никто не критиковал по каким-то важным моментам.

- На английском языке эта книга вышла еще несколько лет назад (в 2016 году) и только теперь мы увидели ее перевод. На ваш взгляд, если она важна и ценна для понимания политической истории казахского этноса, почему этого не было сделано раньше?

- Эта книга очень ценная, так как в ней проанализированы практически все известные источники по теме. Рассмотрены и другие вопросы, которые имеют прямое отношение к казаклыку. Я затрудняюсь ответить, почему ее не перевели раньше. Процесс книгоиздания, тем более академической литературы на английском языке, в Казахстане, видимо, как-то отслеживается. Но сам принцип построения книгоиздания в Казахстане, в силу того что рынок мал, строится на несколько иных принципах. Поэтому у нас данная книга издана частным фондом, а на Западе она вышла в большом издательстве Brill, специализирующимся на выпуске академических работ.