Быстрому формированию евразийской интеграции не предшествовала предварительная широкомасштабная гармонизация уровней экономического и социального развития стран-участниц. Это упущение в последующем и стало тем самым ограничителем для дальнейшего сотрудничества стран-участниц, в том числе, России и Казахстана. О ключевых проблемах, препятствующих углублению интеграции стран ЕАЭС, и путях их решения мы беседуем с научным руководителем AERC (Центр исследований прикладной экономики) Жаксыбеком Кулекеевым.
Специфика Евразийского союза
- Проблемы на пути к эффективному сотрудничеству государств-членов ЕАЭС можно разделить на две категории: экономические и политические. Давайте начнем с экономических.
- Сегодня на поверхности лежат такие вопросы, как серьезные нетарифные барьеры в торговле между странами ЕАЭС (по оценкам экспертов, они устранены только на 63 процента); отсутствуют единые органы ветеринарного и фитосанитарного контроля, существует высокий риск реэкспорта товаров через Белоруссию, Кыргызстан и Казахстан, не налажена до конца транспортная логистика между странами. Причем пандемия лишь обострила все эти проблемы и продолжает сдерживать дальнейшее углубление интеграции между странами ЕАЭС.
Если смотреть глубже, то к первой (экономической) категории проблем относится, в первую очередь, несбалансированная экономическая структура всего ЕАЭС. Она определяется высокой долей добывающих отраслей России и Казахстана – крупнейших по объемам рынка и территории участниц объединения. Перекос структуры экономики Союза в сторону добывающих отраслей, в свою очередь, находит отражение в меньшей доле производства и торговли продукции с высокой добавленной стоимостью. Эта особенность ЕАЭС является одной из ключевых, отличающих ее от ЕС.
Как известно, в рамках ЕС доля стран, обладающая богатыми запасами природных ресурсов, – низкая, и это определяет структуру его экономики и внутренней торговли. Как правило, там доминирует обрабатывающая промышленность, бурное развитие которой дало толчок тесному внутри региональному сотрудничеству стран ЕС, чего пока нельзя сказать про ЕАЭС.
В итоге структура экономики ЕАЭС делает интеграционное объединение и, в частности, сотрудничество России и Казахстана не самодостаточным и подверженным шокам со стороны мировых цен на энергоносители. Ярким тому свидетельством стал 2015 год, когда цена на нефть марки Brent упала почти вдвое - с 98,9 до 52,4 доллара за баррель. В ответ на данное событие, согласно статистическим данным, все страны-участницы ЕАЭС столкнулись с кризисными тенденциями. Правда, последние имели разную степень остроты в странах. Если в России падение реального ВВП в 2015 году составило -2 процента, то в Казахстане наблюдалось лишь снижение темпов роста реального ВВП до 1,2 процента к предыдущему году. В итоге в тот период общий товарооборот в рамках ЕАЭС снизился на 25,4 процента.
Эта проблема вновь дала о себе знать уже в 2020 г., когда меры по борьбе с пандемией COVID-19 привели к снижению экономической активности во всем мире, вследствие чего цены на нефть марки Brent за январь-сентябрь 2020 года снизились на 38,2 процента по сравнению с аналогичным периодом 2019 года. Плюс к этому страны закрыли свои экономики в целях предотвращения дальнейшего распространения коронавируса. В итоге за январь-сентябрь 2020 года взаимная торговля стран ЕАЭС снизилась на 12,8 процента к соответствующему периоду 2019 года. При этом импорт из России в Казахстан за тот же период сократился на 9,3 процента, а экспорт Казахстана в Россию - на 16,5 процента.
Валютная составляющая
- А как пандемия отразилась на национальных валютах и валютной интеграции стран-участниц ЕАЭС?
- Изначально страны-участницы ЕАЭС характеризовались высокой волатильностью национальных валют. Эта особенность как раз и служила препятствием для валютной интеграции стран союза. Однако попытки постепенно прийти если не к валютной интеграции, то хотя бы к гармонизации валютных политик, безусловно, были.
Еще в 2010 году между Россией, Казахстаном и Беларусью было подписано соглашение о согласованных принципах валютной политики. Позже эти вопросы были отражены в XIV разделе Договора о ЕАЭС, а именно были указаны основные цели и принципы согласованной валютной политики и направления сотрудничества стран-участниц в валютной сфере. Данные шаги были предприняты в связи с пониманием стран ЕАЭС того факта, что сотрудничество (сближение) в сфере денежно-кредитной и валютной политики может стать дополнительным импульсом развития взаимной торговли. Однако, несмотря на предпринятые меры, де-факто валютное регулирование и валютный контроль, а также денежно-кредитная политика стран-участниц ЕАЭС существенно различаются, что препятствует валютной интеграции.
Возвращаясь к вопросу о том, как пандемия отразилась на обменном курсе валют стран-участниц, отмечу, что в связи с тем, что начало пандемии сопровождалось резким падением цен на энергоносители, валюты, в частности, России и Казахстана были подвержены сильным колебаниям. О валютной интеграции в таких условиях говорить не приходилось.
В целом стоит отметить, что роль «валютного» фактора в качестве препятствия углублению интеграции стран ЕАЭС наиболее сильно проявилась не столько в период пандемии, сколько еще в 2015 году, когда произошел обвал цен на нефть, повлекший за собой обесценение российского рубля и казахстанского тенге.
- В тот период наблюдалась весьма рассогласованная динамика обменных курсов национальных валют, в частности, рубля и тенге. Как вы это объясните?
- Действительно, корректировка обменных курсов стран ЕАЭС происходила разно-моментно, что привело к волатильности макроэкономических показателей стран. Такая временная несогласованность объясняется разными режимами обменного курса и разным временем перехода стран-участниц к более гибким режимам. Так, Армения с января 2006 года использовала режим плавающего обменного курса, однако в 2014 году перешла на форму мягкой привязки к доллару США для снижения волатильности обменного курса. Кыргызстан использует режим управляемого плавания. Россия к режиму плавающего обменного курса перешла только в ноябре 2014 года, Казахстан - в августе 2015 года. Беларусь же сохранила фиксированный режим: в начале 2015 года страна отказалась от привязки белорусского рубля к доллару США и перешла к привязке к корзине валют, в которой российский рубль занимает 40 процентов.
Разная динамика обменных курсов стран ЕАЭС в тот период оказала неоднозначное влияние и на инфляцию: в России, Беларуси и Казахстане в эти годы наблюдался рост уровня цен, в то время как Армения и Кыргызстан боролись с дефляцией...
Поскольку валютная проблема оставалось нерешенной и ограничивала сотрудничество в рамках ЕАЭС, неудивительно, что страны снова столкнулись с ней в 2020 году на фоне повторного снижения цен на нефть. Отсюда следует вывод, что волатильность обменных курсов стран частично является фактором макроэкономической несбалансированности экономик в целом и служит препятствием для валютной интеграции в ЕАЭС. Объединение подверженных высокой волатильности валют при создании валютного союза обуславливает множество проблем как для финансового, так и для реального сектора экономики в будущем.
Политический аспект
- Помимо экономических проблем, процессы углубления интеграции в рамках ЕАЭС натолкнулись на ряд проблем политического характера. Какие из них имели наиболее серьезные последствия?
- Стоит отметить, что ЕАЭС, будучи экономическим интеграционным объединением, создан для решения исключительно экономических задач по сотрудничеству государств-членов. Политическая сторона взаимоотношений стран лежит вне компетенций ЕАЭС. Тем не менее, военные конфликты между Азербайджаном и Арменией за Нагорный Карабах, революционный политический переворот в Киргизии, приведший к ситуации отсутствия легитимных органов власти в этой стране, политический кризис в Белоруссии, угрозы новых санкций против России – все эти события, носящие сугубо политический характер, не могут не тормозить поступательное развитие интеграционных процессов.
ЕАЭС в итоге вынужден реагировать на международные конфликты, в которых задействованы его участники. В этих условиях именно Казахстан больше других стран способствует предотвращению переноса национальных политических проблем на весь ЕАЭС. Взять, к примеру, конфликт Армении и Азербайджана за территорию Нагорного Карабаха, который грозил отразиться на всем евразийском интеграционном объединении процессами дезинтеграции. Здесь стала ключевой позиция Казахстана, в рамках которой Армения должна выступать в ЕАЭС в границах, определенных ООН. Как подчеркнули российские эксперты в статье «Проблемы и перспективы расширения ЕАЭС», опубликованной в журнале «Свободная мысль», «это способствовало снятию политического напряжения и дало руководству Азербайджана ясный сигнал о том, что ЕАЭС является экономической структурой и не планирует затрагивать вопросы межнациональных конфликтов и территориальных споров, подменяя собой политические объединения».
Или вспомните, какую тревогу на международной арене вызывал российско-украинский конфликт, который вполне мог затронуть интеграционные процессы в рамках ЕАЭС. В целях снижения «напряжения» между странами Казахстан также одним из первых заявил, что воспринимает референдум в Крыму как свободное волеизъявление населения украинской автономии и с «пониманием» относится к решению России. Более того, как отмечают российские эксперты, наша страна и конкретно Нурсултан Назарбаев сыграли важную посредническую роль в налаживании диалога между Россией и ЕС по ситуации на востоке Украины, стимулировав запуск Минского процесса.
Таким образом, Казахстан как член ЕАЭС вносит большой вклад в урегулирование взаимоотношений между странами, препятствуя манипулированию данным объединением в политических целях путем приверженности нейтралитета во всех геополитических конфликтах его участников. Тем не менее, усилий одного или нескольких участников ЕАЭС для его дальнейшего развития недостаточно. Слабая исполнительская дисциплина по части экономических вопросов остальных участников в совокупности с рядом политических проблем может привести к тому, что данный союз рискует повторить судьбу предыдущих объединений, таких как СНГ, если в скором времени не появятся эффективные и действенные механизмы контроля за ходом реализации принятых странами обязательств.
Пандемия COVID-19 наряду с другими геополитическими и экономическими проблемами толкает политическое руководство стран к объективной экономической и политической самоизоляции. Сложившаяся ситуация требует от руководящих органов ЕАЭС больших усилий в плане выработки адекватных решений, гарантирующих выполнение принятых его членами обязательств в качестве непременного условия успешного продвижения интеграционных процессов.
Что дальше?
- Какие еще есть экономические вопросы по дальнейшему углублению и расширению сотрудничества стран в рамках ЕАЭС, в том числе России и Казахстана?
- В числе таких вопросов – экономическая асимметричность ЕАЭС, существующая в силу объективных причин. Ее усугубляют попытки участников объединения добиться односторонних льгот и преференций в рамках интеграции. К примеру, не так давно тот же Кыргызстан пытался добиться масштабных финансовых компенсаций со стороны ЕАЭС вследствие возникших затруднений по реализации инфраструктурных проектов совместно с Китаем. Мотивировал он это тем, что эти самые затруднения возникли как раз вследствие участия страны в ЕАЭС. Таким образом, Кыргызстан сумел добиться увеличения своей доли в получении таможенных сборов ЕАЭС до 1,9 процента, а также получить при вступлении ряд торгово-экономических льгот и преференций на пять лет вперед.
Очевидно, что в вопросе решения проблемы экономической асимметричности ЕАЭС и достижения экономического и политического равенства стран ответственную позицию, в первую очередь, должна занять Россия. Будучи крупнейшим участником ЕАЭС, ей необходимо прикладывать больше усилий по недопущению формирования «центрально-периферийных» взаимоотношений между участниками интеграции. С этой точки зрения, большую роль играет установление четких институциональных рамок, не допускающих какие-либо формы оппортунистического поведения стран, в частности, поведения «донора».
- То есть «правила игры» для участников ЕАЭС различаются. Чем это чревато?
- Не совсем так. Правила изначально касаются всех. Просто уже в процессе страны-участницы нередко пытаются добиться «исключений» из этих правил, мотивируя, как было сказано ранее, это проблемами внутренней экономики. Подобные прецеденты усугубляют экономическую асимметричность ЕАЭС и делают работу объединения непрозрачной, а потому создается имидж непривлекательности ЕАЭС для новых участников.
Углублению интеграции стран препятствует, как было уже отмечено, и рассогласованность экономических политик. В этой связи они должны прилагать усилия по гармонизации уровней экономического и социального развития. Однако текущий кризис лишь сильнее дифференцировал уровни экономического развития стран, остро обозначив необходимость диверсификации экономик ее участников, в особенности России и Казахстана. Последнее возможно путем углубления сотрудничества стран в создании внутри-региональных кластеров в обрабатывающей промышленности, образовании и медицине. Правда, сейчас эти процессы взаимодействия идут крайне противоречиво.
Как следствие, на данный момент ЕАЭС характеризуется разобщенностью экономических интересов и уровней развития входящих в его состав участников. Это, в свою очередь, создает мотивы, как я уже отмечал, для оппортунистического поведения стран-участниц.
- Как решения для углубления интеграции стран в рамках ЕАЭС вы можете предложить?
- Во-первых, необходимо проработать план приведения уровней экономического развития, инфляции, бедности, безработицы стран к единому стандарту с учетом различий в территориальном масштабе стран. В рамках данной инициативы необходимо также расширить статистику, собираемую Евразийской экономической комиссией по странам. Последняя не должна ограничиваться показателями внешней и внутренней торговли, но должна также давать информацию об основных макроэкономических показателях входящих в его состав участников.
Во-вторых, важно разработать институциональные основы для предотвращения лоббизма и оппортунистического поведения его участников. Данное предложение подразумевает определение четких правил игры без исключений и частых пересмотров, а также определение органа, ответственного за выявление нарушения и штрафование нарушителя.
В-третьих, России и Казахстану требуется взять инициативу по развитию транспортной инфраструктуры единого экономического пространства, без которой развитие торгово-экономических отношений между странами становится проблематичными.
Часть из этих проблем уже затронуты в рамках принятой Стратегии развития евразийской экономической интеграции до 2025 года. Крайне важно, чтобы реализация данных мер была осязаемой и эффективной, а не в форме просто констатирования.
С какими геоэкономическими союзами сойдутся интересы ЕАЭС и Казахстана?
