Семьдесят лет назад в Казахстане приступили к восстановлению популяции куланов – диких животных из семейства лошадиных. К тому времени на территории нашей республики их не осталось вовсе, а в СССР сохранилось лишь несколько сотен особей, которых содержали в одном из туркменских заповедников. Именно оттуда на остров Барса-Кельмес в 1953-м были завезены семь куланов. Сегодня в нашей стране поголовье этих «краснокнижников» составляет уже более четырёх с половиной тысяч.

Герои легенд и мифов

Многим известна казахская народная легенда «Ақсақ құлан» («Хромой кулан»), сюжет которой многократно был обыгран в музыкальных и литературных произведениях, по мотивам которого снят известный мультфильм. В её основу легла мифическая история о том, как Жошы, сын Чингисхана, отправился на охоту за этими животными, внешне и размерами напоминающими ослов, но не уступающими в скорости лошадям, и погиб после того, как вожак стада скинул его с седла. Немало строк посвящено им и в главном киргизском эпосе «Манас». Или вспомните написанный в 1831-м знаменитый роман классика французской литературы Оноре де Бальзака «Шагреневая кожа»: эта самая кожа была получена из шкуры онагра, иранского подвида кулана, наиболее близкого к туркменскому (некоторые специалисты объединяют их в один).

Именно шкура быстроногих обитателей равнинных пустынь и полупустынь была главным объектом тех, кто охотился за ними, – из неё делали столь тонкую и мягкую кожу, какую не могли дать другие животные. Также очень высоко ценилось их мясо, а куланьему жиру жители Центральной Азии придавали особые целебные свойства. Трудно сказать, каким было поголовье этих диких лошадей в начале прошлого века, но факт то, что по окончании первой трети 20-го столетия они исчезли с казахстанских просторов – последний раз их видели в 1937-м.

Тому могли быть разные причины. Например, природные катаклизмы: засуха, джут и т.д. Или активное хозяйственное освоение зон обитания куланов. Кроме того, в годы первой мировой и гражданской войн, трудностей послевоенного восстановления отмечался существенный рост количества волков – главных их врагов в дикой природе (стране было не до отстрела и регулирования численности хищников). Нельзя исключать и влияния массового голода, дважды с перерывом в десять лет поразившего казахскую степь, да и вообще тех проблем с пропитанием, которые имели место в начале 1920-х и 1930-х годов: в таких условиях охота нередко становилась единственным способом выжить. Можно предположить, что все названные факторы сплелись и в итоге привели к фактическому уничтожению поголовья куланов.

Немного их, около двухсот, оставалось на территории Туркменской ССР, и советские зоологи предложили для сохранения вида создать там Бадхызский заповедник. В конце 1941-го, несмотря на то, что уже шла война, было принято соответствующее постановление, которое сыграло важную роль в спасении популяции диких лошадей. Здесь следует отметить, что многочисленные попытки приручить их, предпринимавшиеся в самые разные эпохи, оказались тщетными – они слишком ценили свободу.

На острове Барса-Кельмес

В начале 1950-х годов учёные решили, что численность куланов можно нарастить быстрее, если поместить их в изолированную природную среду, где им не будут угрожать ни хищники, ни браконьеры (Бадхыз в этом плане был уязвим). Наиболее оптимальным вариантом они посчитали остров Барса-Кельмес в Аральском море, тем более что там с 1939-го уже работал заповедник.

Во-первых, его со всех сторон окружала толща воды – правда, зимой мелководная часть акватории моря на некоторое время покрывалась льдом. Во-вторых, остров был относительно небольшим по площади (менее двухсот квадратных километров), что позволяло вести наблюдение за животными. В-третьих, отсутствовала проблема с водопоем – вода в Арале была слабосолёной, и ею представители фауны могли утолить жажду. В-четвёртых, погодно-климатические условия, особенно зимой, на Барса-Кельмесе были, конечно, суровее, чем на юге Туркмении, но всё же считались вполне приемлемыми для «мигрантов». В-пятых, вокруг острова с мрачным названием ходило много легенд, отпугивавших нежелательных гостей – например, браконьеров на лодках. К тому же тот район моря находился под постоянным контролем военных, которые с конца 1940-х начали осваивать расположенный в 60 километрах от Барса-Кельмеса остров Возрождения.

Первые четвероногие «переселенцы» появились на Арале в 1953-м году, когда туда завезли семь особей. Но они по каким-то причинам не дали потомства, и тогда к ним добавили жеребца, получившего кличку по названию родного для него туркменского заповедника – Бадхыз. Именно благодаря ему весной 1956-го на свет появился первый куланёнок... Через двадцать лет поголовье достигло 140. А в конце 1970-х уже с Барса-Кельмеса нескольких диких лошадей отправили в Бухарский селекционный центр (Узбекистан), где тоже решили заняться их разведением.

Примерно тогда же в очень популярном всесоюзном журнале «Вокруг света» (№8 за 1977-й) был опубликован очерк Валерия Орлова о том, как на острове в Аральском море возрождают популяцию куланов. В частности, журналист привёл слова старшего егеря Барса-Кельмесского заповедника Амангельды Ильясова: «Первое время в снежные зимы их пытались подкармливать, но потом бросили. Даже в самые голодные годы к подкормке не подходили. Помрут, а подачки не возьмут — гордые!... Вся забота у нас теперь, чтобы зимой, когда на море лед встанет, волки на остров не забрались. А ведь был случай, четыре дня ходили за серым. Ветер, метель, от усталости с ног валились. С рассвета до темноты искали, пока не выследили и не убили. Много бед мог бы натворить...».

Новое место обитания

Та самая «гордость» куланов, о которой говорил егерь, возможно, и помешала более быстрому росту их количества. Например, только с начала 1960-х до начала 1970-х около полусотни животных погибли от бескормицы в самые тяжёлые зимы. Как писал в книге «Остров куланов», изданной в 1973-м в Алма-Ате казахстанский учёный, доктор биологических наук Муса Исмагилов, именно в одну из таких зим от истощения умер тот самый Бадхыз, который дал жизнь первым барсакельмесским куланятам. Тем не менее, поголовье, пусть и медленно, но росло и к началу 1980-х достигло почти 270.

Однако возникла другая серьёзная проблема. С 1960-х годов вследствие резкого расширения площадей орошаемых земель в бассейнах Амударьи и Сырдарьи, а также значительного увеличения водозабора из этих рек началось обмеление Арала. Которое, разумеется, сопровождалось повышением уровня солёности морской воды – к концу 1970-х он возрос с привычных 9,9 промилле до 19, или почти в два раза, что сделало её непригодной для водопоя куланов.

В такой ситуации было принято решение передислоцировать центр их разведения на юго-восток Казахстана, в регион, который в прежние века являлся одним из крупных ареалов обитания этих животных (правда, тогда был казахский подвид, прекративший своё существование в 1930-х, а теперь туда заселялись представители туркменского – впрочем, различия между ними не столь велики). К тому же там имелись естественные преграды: с юга – Капшагайское водохранилище и река Или, одновременно служившие местами водопоя, с севера – довольно высокие горы. Впоследствии, во второй половине 1990-х годов, эти территории вошли в состав государственного национального природного парка «Алтын-Эмель».

В феврале 1982-го туда доставили более двадцати особей, которые, нужно сказать, быстро и без проблем адаптировались на новом месте, а уже вскоре начали приносить потомство. Мало того, там куланы стали размножаться намного быстрее, чем на Арале. Если на Барса-Кельмесе за три десятилетия (1953-1983) их поголовье достигло 270, то в «Алтын-Эмеле» за такой же период (1982-2012) – трёх тысяч. А сегодня на территории последнего обитают уже около 3,8 тысячи диких лошадей. Считается, что это одна из самых больших и быстрорастущих популяций в мире. Для сравнения: в Бадхызском заповеднике, прародине «алтын-эмельских» куланов, в 2013-м насчитали лишь 420 этих копытных.

Угрозы больше нет?

А что же случилось с теми, кто остался на Арале? Когда в 1990-х годах Барса-Кельмес слился с «большой землёй», они мигрировали на восток, на территорию, где прежде был другой остров, поменьше, располагавшийся относительно недалеко от берега теперь уже бывшего моря, – Каскакулан. Само его название (в переводе на русский язык – «кулан с белой отметиной на лбу») напрямую связано с животными, о которых мы сегодня рассказываем. Существует легенда, что именно на этом острове в очень давние времена, когда к нему можно было пройти по мелководью (как известно из истории, Арал то мелел, когда Амударья начинала уходить в сторону Каспийского моря, то снова наполнялся), нашло спасение стадо куланов, ведомое вожаком, на лбу которого виднелась белая звёздочка. Это место стало спасительным для диких лошадей и теперь.

Дело в том, что в советские годы Каскакулан был хорошо обжитым местом: там располагалась рыболовецкая база, содержался скот, имелись водоносные скважины. После того, как рыбный промысел на Арале прекратился, люди оттуда ушли. А позже, когда не стало островов, куланы в поисках источников пресной воды ушли с Барса-Кельмеса на Каскакулан. В 2005-м году их там насчитали 179. Сейчас эта территория тоже является частью государственного заповедника и основным в Приаралье местом обитания «краснокнижных» копытных, поголовье которых там сейчас достигло 700. Добавьте к ним 3.800, пасущихся в «Алтын-Эмеле», и в сумме получится 4.500. Конечно, это не так много, чтобы праздновать окончательную победу, но угрозы исчезновения вида уже, можно сказать, не существует.

К тому же в последние годы предпринимаются попытки расселить куланов и в других регионах Казахстана. Например, в государственный природный резерват «Алтын Дала», расположенный в Тургайской степи, несколько лет назад завезли девять животных из «Алтын-Эмелея» и двух из Приаралья. И, скорее всего, работа в этом направлении получит продолжение…